Мастер: – У каждого свои зажимы. У IT-шников одни, у медработников другие. Знаешь, у врачей какие в основном проблемы? Плоскостопие и алкоголизм. Потому что ни один человек в нормальном здравии не пойдёт изучать такое количество латыни, если у него нормальная стопа.
Андрей: – По своему опыту, много плоскостопия я у врачей не замечал. Алкоголизм, да, спору нет: как и у прокурорских, у ментов, у гаишников.
Мастер: – Я это плоскостопие просто впридачу к алкоголизму докинул. Это поэтическая метафора.
Андрей: – Есть много врачей, движимых тем, чтобы разобраться в своей проблеме. Я, правда, не знаю, как это увязать с остеопатией.
Мастер: – Это всё я и назвал тебе плоскостопием.
Андрей: – Получает диплом, а на него самого жутко смотреть. Он должен нести пациентам образец здоровья, а он в себе не может разобраться.
Мастер: – Андрей, я это назвал общим названием «плоскостопие». Потому что у тебя есть плоскостопие и ты хочешь с этим разобраться. И сама по себе идея затыкается на том, что у тебя есть какая-то цель, которая ограничена, и ты не учишься красоте восприятия этого мира, всей этой движухе, тебе она просто неинтересна, потому что ты вот пришёл с какой-то целью.
Андрей: – В медицине это работает с аналогией кандидатской диссертации. Потому как вместо действительных движений к каким-то открытиям, новым наработкам и открытиям, человека, у которого есть какая-то божья искра, который готов над чем-то работать в науке, его садят за кандидатскую диссертацию. Что такое кандидатская диссертация, которую я четыре раза отказывался писать? Это с трудом созданный и защищённый реферат о достижениях других людей. Перелопачиваешь огромный пласт литературы, под него подгоняешь свои исследования, статистику, а потом пишешь как бы пересказ других работ. Это реферат. Там свежей мысли нет никакой. Ты просто подтверждаешь доказанное кем-то. И это болото. Все друг друга подтверждают.
Мастер: – У меня у друга папа был профессором Военно-медицинской академии в Питере, давно это было.
Андрей: – Это самое сильное медицинское учреждение.
Мастер: – Да, самое сильное. И его диссертация была на тему «Воздействие радиации на человека». И по опыту крысы должны были погибнуть, но они не погибли. И он просто приказал заколоть их шилом: и диссертация сработала. Это профессор Военно-медицинской академии.
Андрей: – Всё, что случайно обнаружилось (хотя случайности нет), но посредством глубокого анализа, находок, внимательности, обработки статистики, и не укладывается в лоно принятой точки зрения, – оно обструктивно, обструкция подбирается, вычеркивается и всё. Поэтому ждать от современной классической медицины каких-то достижений очень сложно, по крайней мере, в нашей.
Мастер: – В нашем варианте точно не приходится. В случае с крысами они должны были умереть, это же его докторская диссертация, он должен её защитить. Это важнее, чем научные факты.
Андрей: – У меня одногруппник, уровня так ближе к хорошисту, стал в своё время преподавателем кафедры анатомии – основы медицины, да, так представляется в медицине. И защитился до уровня кандидатской. Животик наел, вид приобрёл. Мы много лет не встречались. Потом где-то встретились, я на него смотрю, он уже ассистент или доцент. Я ему: «Вот ты мне объясни, если ты не сдал студентом анатомию и, зная тебя 8 лет в институте, ты её никогда не выучил и не стремишься, то как ты преподаёшь студентам анатомию?» Ну, губы там надул, что-то бу-бу-бу-бу мне говорит. Я говорю: «Реальная ситуация. Тебе студент задаёт вопрос в рамках твоей компетенции, на который у тебя нет ответа. Как ты реагируешь?» Говорит: «Я сразу начинаю брать журнал, водить пальцем вот так вот, останавливать взгляд, группа академка напрягается, потом говорю: «Ну что, начинаю опрос, есть шанс минутку повторить» – и ухожу до конца занятия. За 3 минуты до конца занятия прихожу, все шуршат в конспектах, в учебниках, все боятся опроса…» Но он же не дал ответ нормальному студенту на его вопрос, и человек ушёл без ответа. И он не парится. Его эта ситуация устраивает. Он там каждый год зарабатывает себе педагогический стаж.
– Так это многие на всех работах, в принципе. Даже если кто-то приходит, кто приносит что-то новое, система его начинает ломать.
Мастер: – Так сейчас и остеопатия превращается в мёртвую доктрину. Остеопатия взяла старт к вырождению.
Влад: – Стилл же написал: пишите что-то новое, не вздумайте замалчивать и пишите новое.
Мастер: – Есть фундамент остеопатии – доктор Стилл, но социум уже начинает делать своё дело.
Влад: – Если никто ничего не открывает нового, движения нет.
Оксана: – Как это движения нет? А мы что делаем?
Мастер: – Мы не основная линия остеопатии.
Влад: – Захожу на сайт об остеопатии: тебе сразу разделение организма.
Андрей: – Остеопатия правой кисти.
Оксана: – Вправление атланта.
Влад: – Остеопатия висцеральной области, разделение идёт. Организм разобрали по запчастям, и вот человек приходит: «Мне надо сделать шейно-воротниковую зону». Это чтобы зарабатывать деньги, короче.
Оксана: – Мне кто-то из наших рассказывал, что полечил кого-то и человек написал отзыв с формулировкой «ушли блоки». Приходит следующая пациентка, проходит сеанс и говорит: «Подождите, а блоки?»
Влад: – И пакет для блоков. Может им дачу надо строить, блоки надо.
Мастер: – В Екатеринбурге мне рассказывали, там вообще другая система. Там сеанс остеопатии должен проходить столько-то времени, допустим, час-полтора. Причём эта история была о сеансе для ребёнка. Остеопат сделал своё дело и закончил раньше. Мамаша подала на него в суд за то, что он прекратил раньше сеанс, недоработал. Это начало конца остеопатии, которую закладывал Стилл. Потому что иногда за пять минут можешь всё сделать.
Оксана: – У нас была такая история, мама привела дочку. У детей в основном ещё всё подвижно, это взрослый уже закостенел, его нужно расслабить. Дети – пластелин. У дочки той был просто подвывих позвонка шейного, может, кувыркнулась неудачно, кто его знает. Мышцы все мягкие. Джон её посмотрел – нормальный здоровый ребёнок, и вставил позвонок за секунду. Девочка испугалась и расплакалась. Мама в крик: «Я лучше буду по 100 долларов 10 сеансов ходить». Детка через две минуты забыла: бегает, улыбается, уже без подвывиха. А у мамы стресс.
Мастер: – Она не могла поверить: «С моим ребёнком в Москве полтора часа за 100 долларов возятся. А вы вот так сделали».
Оксана: – У нас Лёха уже такой продвинутый в свои шесть лет, подходит: «Мама, у меня здесь зажим». Одно-два движения – и всё в порядке. Хотя когда зажмётся, то и речь становится невнятной, ночью зубами скрежещет, плечо одно вверх уходит, а убирается всё в одно-два движения. Родовая травма, что ж поделать.
Андрей: – Джон, я тебе аналогичный пример приведу. Я занимался ещё ремонтом и сервисом медтехники. У меня была хорошая команда, хорошие специалисты, и мы были заточены, чтобы работать быстро, качественно, за нормальные деньги. Приезжают мои в область куда-нибудь, им там говорят: «О, жопа, завал», и так далее. Посмотрели: «Девчонки, у вас тут то-то сбито», раз открутили, покрутили. То за 15 мин починили, это за 20 минут. За день сделали несколько десятков единиц. Уехали. Садятся, пишут черновики для бухгалтерии, чтобы всё оценить: работу и прочее. Насчитали денег, выставляем счёт. Ответ: «Вы же нихера не делали. Что вы там полдня ковырялись?». Я так раз обжёгся, два. Объяснить людям ценность сделанного невозможно. В следующий раз я говорю: «Мужики, ничего не знаю, ничего не интересует. Хотите, чтобы мы быстро и безболезненно получили свои деньги? Значит, пришли, увидели, что там можно так вот пальцем ковырнуть – не делай этого. Помпезно с умным видом грузим в машину, вывозим, два дня делаем то, что можно за полдня, две недели то, что можно было за три дня. На все звонки отвечаем: «Занимаемся». Через две недели, а оно сделано за три дня, с надутыми губами выставляем такой же счёт, и люди понимают: «Две же недели делают». На месте невозможно, только в условиях производственного цеха. Менталитет такой.
Оксана: – Джон той маме потом вернул деньги, когда узнал, что она так и недовольна. Хотя взял с неё символически. А она говорит: «Нет, вы же работали, берите свои пять долларов».
Мастер: – Я ей объясняю: там маленький подвывих позвонка.
Андрей: – Джон, а последствия? Как я понимаю, не отказавшись от таких денег, ты берёшь на себя претензию?
– Это если ты берёшь. Ты можешь не взять.
Мастер: – Нет, она изначально в претензиях, потому что ты не полтора часа сидел с этим подвывихом, не лечил, в её понимании. Вот и всё.
Андрей: – Этот же человек таким же и останется до каких-то событий, которые перевернут его мировоззрение.
Мастер: – Там столько денег у людей, что, знаешь, они могут платить. Потому что если слишком много денег, можно платить за маленькую пользу, сделанную за большое количество времени. Она не понимает, что это можно сделать быстро и качественно за маленькие деньги. В дорогой клинике ей за 10 сеансов по полтора часа сделают то же самое, что я сделаю за полторы минуты и бесплатно. У неё здоровый ребёнок.
Влад: – Дело в том, что честность нифига не рулит. Рулит умный вид и много заумных слов.
Мастер: – Конец Кали-Юги.