Мастер: – Толпа всегда управляема, толпа никогда не знает, что делать. Толпа может делать только то, что ей говорят. Альтернативы нет. Если ты видишь толпу – переходи на другую сторону улицы и чеши в обратном направлении. В толпе так: они пришли петь песни, а закончат танцами, хотя они танцевать не собирались.
Сима: – А как тогда что-то менять?
Мастер: – Кого менять? Что ты хочешь менять?
Сима: – Я ничего не хочу менять. Сейчас сформулирую: тут же уже перейден предел, с этой электроэнергией…
Мастер: – Ну, так что ты хочешь поменять?
Сима: – Цену на электроэнергию, больше ничего не хочу. Мне кажется, что люди, которые вышли первыми, – это не та толпа, которая потом подтянулась…
Мастер: – Это только кажется. Этим действием ты можешь сделать только хуже.
Оксана: – Всё равно это кто-то собрал. Если ты один, ну, сядешь в голодовку под стенами. Или вообще никуда не пойдёшь.
Сима: – А французская революция?
Мастер: – И что, людям жить стало после неё лучше? Сколько было жертв, сколько было отрубленных голов, сколько невинных людей умерло. Виноватых погибло очень мало, больше гибнут невинные. Это же как барахтанье в болоте: человек попадает в болото, начинает барахтаться, и ещё сильнее тонет вместо того, чтобы выползать. Ты не можешь ничего поменять вовне, у тебя нет ни одного рычага, ты можешь только начать меняться изнутри. И если все будут меняться изнутри – будет меняться внешняя ситуация. Народ получает то правительство, которое оно заслуживает, и наоборот. Правительство имеет, именно имеет, тот народ, который заслуживает. Всё. Пока у людей такое сознание – будет такое правительство. Это говорили ещё древние конфуцианцы, с тех пор ничего не поменялось. И после любой революции всегда становилось хуже. Вспомни Октябрьскую революцию. Рабочие до 17-го года уже прекрасно жили, у них были хорошие зарплаты, был зажиточный рабочий класс. Я ещё когда был маленьким, встречал тех, кто помнили те времена. Они рассказывали, что люди прекрасно жили, и говорят: непонятно, почему началось. Кто-то пришёл и сказал: давайте соберёмся толпой. Большевикам надо было прийти к власти и всё. Это делается только ради того, чтобы прийти к власти, народ только используется. Только и всего. И если ты думаешь, что ты это что-то можешь поменять – это никому не надо. Если ты что-то хочешь поменять, поменяй себя. И тогда твоя жизнь сложится из-за того, что тебе или не нужно будет электричество, или оно будет бесплатно, если ты поменяешь в себе, если разовьёшь в себе такие качества. Но если ты пойдёшь туда, ты будешь частью этой толпы, которая будет управляема каким-то феодалами, которые будут делать это в личных интересах.
Сима: – А как себя менять?
Мастер: – Найти своё равновесие в этом мире и не следовать всякому идиотизму, который царит вокруг.
Сима: – Так ты вываливаешься из реальности.
Мастер: – Из какой реальности? Ты наоборот приходишь к реальности. Вот эти толпы – нереально. Это воспаление больного воображения, то, что происходит.
Сима: – Это понятно, в принципе. Не зря моя самая любимая книга Стругацких «Необитаемый остров», я прям тащусь от неё. А как узнать, что ты нашёл это равновесие, что это не очередной невроз? Вот десять лет назад мне казалось, что я нашла равновесие, а это был очередной невроз.
Мастер: – Я думаю, нет критерия узнать.
Сима: – Здорово.) Всюду подстава. Тогда критерий только то, что тебе кажется.
Мастер: – Тебе постоянно что-то кажется.
Сима: – Значит, я меняю одно «кажется» на другое «кажется».
Мастер: – Если ты достигла равновесия, значит, ты цельный человек, и ты не вовлечён не в какие другие процессы, кроме твоего собственного, вот и всё. Это единственный критерий. Тебе пофиг то, что творится снаружи, ты живёшь своей жизнью. Это как призвали в армию Сократа, он же был афинянином. Афины всё время бодались со Спартой. И Сократа, как гражданина Афин, призвали в армию, дали ему щит и меч и сказали «иди воюй». Он пошёл воевать, смотрит – все воюют, друг на друга наскочили, и давай воевать за справедливость. У Спарты своя справедливость, у Афин своя. У Спарты своя цена на электроэнергию, у Афин своя. И давай они бодаться. Сократ ходил-ходил, смотрел, никого не трогал. На него тоже никто внимания не обращал, потому что он не при делах. Бой закончился, он сдал доспехи и пошёл домой. Отвоевал. Не участвовать в массовом психозе, если у тебя есть собственное равновесие, жить своей жизнью из совершенно мудрого состояния и понимания природы вещей. А если начинаешь вовлекаться в какие-то общие процессы, значит, у тебя нету собственной точки сборки. Сима: – Ну, вот Дёма мне всё время говорит, что я сижу себе и делаю бусики, в своей личной гармонии.
Мастер: – Если ты начнёшь слушать Дёму и следовать ему, значит, у тебя нет собственной точки сборки. Дёма, может, тебя провоцирует, проверяет, есть у тебя точка сборки или нет. Если задумаешься: может, я что-то не то делаю, значит, нет точки сборки. А если скажешь «Дёма, иди в жопу, задолбал»…
Сима: – Я это часто говорю. )) Но червь сомнения остаётся.
Мастер: – А, ну, червь сомнения, – он полезная штука, с одной стороны. Но не надо, чтобы он тебя разъел.
Сима: – Сомнения – наше всё.
Мастер: – И когда все люди достигнут того внутреннего равновесия, правительства не будет. Некем будет командовать. Поэтому все правительства мира стараются всех детей, людей держать в толпе, чтобы они чувствовали коллективный разум. Так что единственный путь – это себя менять.
Сима: – Тогда ты становишься фриком-маргиналом.
Мастер: – По-моему, фрики-маргиналы – это те, кто стоит на площади. Если ты идёшь путём совершенно мудрым, то для тебя фрики-маргиналы – все остальные, которые идут толпой.
Сима: – Тогда это грех высокомерия и гордыни.
Мастер: – Это может быть всегда, кем бы ты ни был, без разницы. Толпа больных людей не может ничего поменять. Они могут поменять только себя, вырасти из болезни, стать здоровыми людьми, – и правительство отпадёт само по себе, потому-то никто его выбирать не будет, потому, что если ты знаешь, что тебе делать в каждый момент своей жизни, то тебе не нужно правительство.
Сима: – Для меня в 16 лет было глупое открытие, что есть кем-то установленные границы между государствами.
Мастер: – Границы устанавливают те, кому выгодно юзать людей, потому что люди безграмотны медицински, экономически, политически. Может, кто-то в чём-то грамотен, но в одном.
Сима: – И школа – это шаг туда. Детский сад тоже.
Оксана: – Джон ходил и в сад, и в школу.
Сима: – Реально если в тебе есть лёгкий потенциал, не такой как у Мастера, тебе его могут легко забить.
Оксана: – Не в школе, так в другом месте, тут не застрахуешься.
Мастер: – Вы не понимаете: я не любил школу, потому что мне казалось, что они не умеют учить детей. Мне приходилось самому ходить в библиотеки, сидеть в читальных залах, т.к. я понимал, что те знания, которые дают в школах – они ничтожно малы. Школа для серьёзного человека – это несерьёзное заведение. Я был гордостью школы, но я провёл всё детство в читальных залах, приходилось самообразовываться. Хорошо, что в Питере хорошая библиотека. А вот когда я поступил в лучшую школу Советского Союза, там уже было более-менее. К окончанию школы я знал первых два курса универа.
Сима: – Мастер, а Вы по образованию кто?
Мастер: – Образование физико-химико-математическое.
Сима: – Понятно.