Артур: – Мастер, а у меня есть вопрос: я когда пью или еще чего употребляю… По идее, люди делают это, чтобы оно им что-то давало, чем-то наделяло. А у меня ровно наоборот происходит: от меня уходит настолько много, что я делаюсь животным, интеллекта не остается.
Мастер: – Так оно и есть.
Артур: – Я долго этого не замечал.
Мастер: – Еще Пифагор отметил, что пьянство – это первый шаг к безумию.
Артур: – Я знаете откуда заметил? Я на ребенка одного смотрел, он пугал голубя, – и я вспомнил, как был в таком состоянии, но не получил от этого ничего, скорее опустошился. Когда пью, хочу стать ребенком.
Мастер: – Я бы не советовал, т.к. у детей много дурной энергии, и если ты хочешь стать как ребенок, значит, ты хочешь опуститься в развитии. А ты уже на какой-то стадии развития, и уже должен стать выше детского идиотизма. Говорят же: будьте как дети, но не оставайтесь детьми.
Артур: – Кстати, у меня мечта – стать ребенком, чтоб меня все любили.
Мастер: – Знаешь, детей, по-моему, никто не любит. Я, например, считаю, что все дети должны находиться в детской комнате милиции, а потом, когда подрастут, можно их выпустить в мир, чтоб они распрягались. Ребенок родился, – первый год давать ему сисю с молоком, а потом сразу в детскую комнату милиции, пока не достигнет возраста, когда станет более-менее осознанным членом общества, говорящим складно и осмысленно.
Оксана: – Да, очень условное заявление, что детей все любят. Что-то я не замечала восторга в глазах людей, которые в купе поезда или в самолете попадают рядом с мамашкой с ребёнком. Обычно норовят поменяться местом. Или мы как-то в Австрию летали кататься на лыжах, три семьи с маленькими детьми, так нас пускали только в два ресторана поесть, а в остальных для нас все столики были заняты. А как нас выгнали из Мафии в Киеве за то, что Леха перебирал там камушки в фонтане? Дааа, детей все любят!
Мастер: – Артур, я тебя уверяю, детей никто не любит. Их любит материнский инстинкт. И есть очень мало людей, работающих воспитателями, педагогами по призванию: вот они, наверное, любят. А, и ещё детей любят на расстоянии, на уровне инстинкта «уси-пуси». А потом этот «уси-пуси» начинает подрастать и становится монстром, готовым тебя сожрать.
Артур: – У вас, наверное, нет детей.
Мастер: – Как это? У меня много детей всевозможных. Все дети, и мои, и не мои, должны быть в детской комнате милиции.
Артур: – Так а детская комната милиции должна их воспитывать?
Мастер: – Меня не интересует воспитание, я когда вижу ребенка – бегу на другую сторону улицы.
Маргарита: – Артур, ты в смятении))?
Артур: – Ну, я тоже не из этих «уси-пуси», я сам детей не понимаю еще пока. Но в детскую комнату милиции?
Мастер: – А куда? По крайней мере, они там будут при делах. Как в армии говорят: солдат без работы – преступник.
Артур: – Так, мы ушли от темы…
Мастер: – Слава Богу, ушли))
Артур: – Нет, ну если люди выпивают, или едут в Амстердам покушать грибов, они же ничего от этого гипер не получают? Они просто на время уходят в старое, не в будущее. То есть, в какое-то эмбриональное состояние или в состояние сперматозоида.
Мастер: – Стадия ребенка – с этим еще можно что-то делать, хотя бы в детскую комнату милиции определить. А если ты эмбрион или сперматозоид, то я даже не знаю института социального, куда такого человека определить. Это даже хуже, чем ребенок.
Артур: – Ну, я о том, что… Вы вот пользуете какие-то вещества?
Мастер: – Я не пользуюсь. Я считаю, что ребенок – это уже много. Сказав про эмбрионов и сперматозоидов, ты расширил границы моего неприятия этого мира.
Артур: – А, ок.
Мастер: – Дети – зло. А ещё, оказывается, сперматозоиды есть? Я уже начинаю бояться за этот мир. Потому что я с детьми уже как-то разобрался, в детскую комнату милиции. А с эмбрионами и со сперматозоидами я даже не знаю институт, который меня защитит от этого безумия.
Артур: – Ну вы же когда-то были сперматозоидом?
Мастер: – Я? Слава Богу, чаша сия миновала!