Мастер: — Вот Лёня Махов, жил такой без паспорта, без ничего. Обладал феноменальными знаниями в народной и в тибетской медицине, а был бессребреник. Это советские времена были.
Профессор: – Лёня?
Мастер: – Да, Лёня Махов. Он был учеником Дандарона. Я не уверен, что он сейчас жив, потому что уже тогда Лёня был сильно меня старше. Так вот он – очень глубокая сильная личность, вообще неоцененная в те времена.
Оксана: – Вот как ты его встретил? Как такое получается?
Мастер: – Ну, какое-то притяжение, просто притяжение: что-то внутри во мне отзывалось на то, что у него. Вот и всё. Но для окружающих он был неудобен примерно как «обезьяна с гранатой».
Профессор: – Для буддистов или для…?
Мастер: – Для всех вообще. Эта вся тусовка первых русских буддистов были учениками Дандарона, там из них, по-моему, уже никто жив не остался.
Профессор: – А Дандарон – это…
Мастер: – Дандарон – это очень известный был лама, который первый начал давать буддизм русским…
Профессор: – Европейцам. Первый был, да?
Мастер: – Европейцам. После войны, в 40-х, бурятам позволили открыть дацан, но с тем, что они не могут передавать буддизм русским. А Дандарон пошёл против этого, и его посадили на зону. Это в советское время было, его убили в 73-м году, убили на зоне, на Байкале. Я там бывал много раз недалеко. Зона огромная, когда приезжаешь на станцию – её видно.
Это реально десять тысяч зеков, на берегу священного озера. И прикинь, они его не видят. Не видят, потому что стена. Зона на берегу озера. А их же не водят на прогулки на озеро. Они за стеной. Совковый разум, конечно, удивительно… Удивительно издевательский, то есть они выходят на последнюю степень издевательства над людьми. То есть они на самом красивом месте планеты, на берегу озера…
Профессор: – Делают узников, да.
Мастер: – Делают такую зону, где не показывают ни озера, ничего. Ты ничего не видишь, кроме таких же зеков и надзирателей. И его там убили. Просто бросили в холодный карцер, где он через несколько суток загнулся. Очень яркая личность, Дандарон написал прекрасные книги. Про мантру «Ом мани падме хум» рассказывал «поём по цветам», то есть он материал подавал так, чтобы он был понятен западному человеку. В советские времена какая культура была? Совковая культура: «мы знамя Ленина несём…» – и прочая херня.
А мантры – культура чужая, что вы там себе бормочете? И он просто доходчиво объяснял, как это всё работает, цвета, звук. Энергетика у него была мощнейшая, было ощущение, что она просто сдувала людей.
…
И вот как-то после Тоши вышел Лёня Махов и говорит: «У меня впервые такое, чтобы вот так. Я выхожу, а у меня ничего нет, ни одной мысли».
Профессор: – А, то есть он был на уровне Сутры.
Мастер: – Нет, нет, нет, нет. Для него Тоша первый человек, просто сам его выщелкнул. Он же сам всех выщелкивал куда-то.
Профессор: – Ну, чтобы выщелкнуть, надо же иметь пустоту в голове.
Мастер: – Естественно, у Тоши в тот момент пустоты было больше, чем у Махова.
Профессор: – Больше пустоты. Можно сказать, пустота, а в ней, в другой пустоте, ещё больше пустоты?
Мастер: – При этом там разница в возрасте была чудовищная. Тоше сколько было, двадцать с небольшим лет, а этому-то было уже сорок с гаком сильно, под полтинник. Это, конечно, был интересный у них опыт взаимодействия. И похоже, что Лёню та ситуация уязвила.
Профессор: – Побаивался?
Мастер: – Махова задело, что у Тоши пустоты было больше. Если человека задело, значит, это у Тоши центровка была сильнее. Хотя оба жили похожую жизнь без паспорта, оба выкинули свой паспорт, оба были выше…
Мастер: – Социум – это была тюрьма Тоши, лучше выкинуть свой паспорт в Советском Союзе. Ну вот, Тоша просто выкинул свой паспорт, Лёня Махов свой тоже где-то оставил. У них в этом смысле судьбы пересекались где-то, оба были такими абсолютными нигилистами, отторженцами вот этой идеологии совдепа, причём открытыми. Оба выкинули свои паспорта – ну что такое? Послали в жопу совок, называется. Потому что быть без паспорта в Советском Союзе – это равносильно тому, что ты себе, знаешь, делаешь харакири в Японии.
Профессор: – Ну, сейчас – то же самое, или нет?
Мастер: – Сейчас ты пошёл и паспорт восстановил.
Профессор: – А тогда ты не мог восстановить паспорт?
Мастер: – Тогда были статья за тунеядство, если у тебя нет паспорта – ты не работаешь, а это тюрьма. Но они сделали жест.
Профессор: – А-а.
Мастер: – Это же совок был, другая реальность: ты или в строю, или вне строя. Сейчас же такого нет. Сейчас что? Тебе общество не так уж и насаждает какую-то свою идеологию. А раньше же достаточно было просто мыслить по-другому и тебе капут.