Рубрика «Диалоги с Джоном»
Александр: — Нет, лучше в гунах. Саттва, раджас, тамас, оперенье.
Джон: — Это законы Ману. Лучше помочь одному нищему, чем тысяче животных. Дословно не помню, что-то типа «лучше помочь просветлённому, чем тысяче полупросветлённых или недопросветлённых».
Оксана: — Помню, в конце — «лучше одному монаху, чем»…
Джон: — Там «чем тысяче не монахов».
Юлия: — Это вертикальный маркетинг вместо горизонтального.
Александр: — Подожди, а причём тут «помочь»?
Джон: — Если ты говоришь о заслугах.
Александр: — Нет, не говорил. Говорил про стрелу, балансировку…
Джон: — До этого ты говорил о накоплении заслуг.
Александр: — Ну было, но это же в контексте.
Джон: — А просто, без контекста?
Александр: — Правильно, в блокчейн не записывается, правильно. И по этому поводу накопление заслуг — это неважно, каких; может заслуг, может не заслуг. Каким образом записывается? Вот эта стрела из трёх гун воплощённых, а за ней остаётся фотонный след. От всего же остаётся. Понимаешь? И записано всё в нём. Понимаешь? И он в конечном итоге и взвешивается.
Джон: — Но всё-таки ты как считаешь? Что лучше помочь одному богатому, чем тысяче бедных?
Александр: — Не связал пока.
Джон: — Заслуги у тебя где будет больше? Одному богатому помог или тысяче бедных — где заслуги больше?
Александр: — А что такое «помог»?
Джон: — А что такое «заслуги»? Мы же начинали говорить — заслуги в плане помочь. Что помощь оценивается как заслуга, поэтому и другая система ценностей.
Александр: — Ты знаешь, убери слова «богатый» и «бедный», и фраза превратится в «лучше помочь одному, чем…»
Джон: — Тысяче.
Александр: — Ну, а почему так вопрос ставится? Вообще, зачем сравнивать одно с другим? Как одно может быть лучше, чем другое?
Джон: — Человек стремится стать лучше. У него ум так устроен. Это конкуренция, это система соревнования в него вложена, он стать хочет лучше, чем Петя или Вася.
Александр: — Мясорубка включилась.
Джон: — Чего? Ты не хочешь стать лучше?
Александр: — Чем Петя? Нет.
Джон: — Просто лучше безотносительно кого-то.
Александр: — Конечно хочу.
Джон: — Хочет. Видишь? Надо пользоваться этим прекрасным стремлением стать лучше. Помогать. Ты сам говорил про волю к победе. Это, знаешь… «Грузин и армянин едут в поезде. Армянину уже выходить — он чемоданчик взял, поворачивается и говорит грузину: «А всё-таки армяне лучше». Грузин: — «Ну, чем? Чем армяне лучше?». А тот говорит: — «Чем грузины».
Тут одному-то не знаешь, как помочь. А как тысяче помочь? С одним-то не разобраться. А тут ещё тысяча стоит…
Александр: — Отвечай за базар, что за гигантомания. Ну и опять же, немаловажный аспект в плане помощи — выгодно помочь выгодному.
Джон: — Выгодному помочь выгодно?
Александр: — Да. Богатому помочь выгодно.
Джон: — Причём всем выгодно — и тебе, и богатому.
Александр: — А, ну да, всем выгодно, всем.
Джон: — То есть вы оба ничего не теряете, только приобретаете.
Александр: — Это как с теми ментами. Помнишь?
Джон: — Да. Какими? Напомни.
Александр: — Ну, у тебя есть яблоко и у меня есть яблоко. Я тебе дам своё яблоко, ты мне дашь своё яблоко. У нас так и останется по одному яблоку. У тебя есть знакомый мент, и у меня есть знакомый мент. Я знакомлю тебя со своим, ты меня со своим — теперь у нас будет по два мента.
Джон: — А эти два мента знают ещё третьего мента.
Александр: — «Пиринговые сети» называется.
Джон: — Поэтому и говорят, «интерференция волн усиливается не в два раза, а в семь раз».
Александр: — Скорость прохождения сигнала в кристалле максимальна.
Джон: — Да. То есть никакого сравнения с лямом быть не может. Ну, у тебя лям, и у меня лям.
Александр: — Ты про какой лям?
Джон: — Обыкновенный, единичный.
Александр: — То есть у тебя чего-то лям?
Джон: — Не человеческий, а вещественный. То есть мент — гораздо более сложная фигура во Вселенной, чем лям. Он почти как волна.
Александр: — Я не понимаю, что ты имеешь под словом «лям»?
Джон: — Лимон, миллион.
Александр: — А что такое миллион?
Джон: — Просто миллион.
Александр: — Это же просто число.
Джон: — Да. Я имею в виду миллион штук чего-то неживого.
Александр: — А причём тут скорости? Оно не может быть живым или неживым, это просто число, описывающее количественное отличие состояния. Это может быть миллион живых или миллион неживых.
Джон: — Мы имеем в виду просто лям чего-то, допустим, лям спичечных коробков.
Александр: — Ну, есть у тебя лям спичечных коробков, угораздило. И что ты будешь делать?
Джон: — И у тебя лям спичечных коробков.
Александр: — А, понял, всё, мысленная задача. Так, у меня лям спичечных коробков.
Джон: — А если у тебя мент, и у меня мент, они ещё знают других ментов.
Александр: — Да. Спичечными коробками нам с тобой обмениваться бесполезно.
Джон: — Бесполезно.
Александр: — Не надо иметь лям, надо иметь ментов. Это 90-е сейчас повторяются. Что такое 90-е? Разрыв связей. Разрыв экономических связей между в прежде едином пространстве.
Джон: — Вертикальных и горизонтальных.
Александр: — Они просто разрывались и возникало огромное количество возможностей в плане создания уже новых связей. Вот они 90-е. Поскольку это очень быстрые способы создать новые связи, встать по пути движения между бензином, нефтью и потребителем. Сейчас тоже самое, но только в сфере идей.
Джон: — Ты другой, чем в 90-е.
Александр: — Это естественно.
Джон: — Годы-то те же, а ты другой.
Александр: — Нет. Как можно быть другим? Я тот же. Годы другие.
Джон: — Ну да, тот же, конечно.
Александр: — Представить себя другим — нормально, хорошая задачка. Что нет?
Джон: — Ну ты же не хочешь поставить себя, как в 90-е, между нефтью и потребителем. Уже не хочешь быть прокладкой?
Александр: — Разговор идёт о создании. Знаешь, если чем-то заниматься, только тем, чего не было.
Джон: — То, чего не было — это другой разговор. Мы сейчас на семинаре пришли к трем потрясающим умозаключениям, ну фактически новым открытиям, которые способны, перевернуть, может не весь мир, но частично, мир хотя бы каких-то отдельных личностей. Первое — это о безусловном вреде гречи.
Александр: — О безусловном вреде гречки?
Джон: — Да, в благополучных странах, где уровень жизни намного выше, чем у нас и продолжительность жизни выше, как мы выяснили — потому что они не едят гречи. А мы, которые едим гречу, живём короче в среднем на 15 лет, а то и на 20, из-за того, что наши страны употребляют гречу в неимоверных количествах, а те не употребляют её вообще.
Александр: — Человек, если не ел гречку в детстве, он её не привыкнет есть во взрослом состоянии, это да.
Джон: — Родители кормят детей гречей — уничтожают генофонд страны, безусловно.
Александр: — Но она вкусная и питательная.
Джон: — Питательная, да. Но сокращает жизнь, видишь, насколько.
Александр: — Нет, не чистый эксперимент, не чистый. Есть предпосылки, почему 15-20 лет разница, но вот выводы хромают, Джон. Кстати, рисоеды живут дольше, чем хлебоеды.
Джон: — Хромают, но всё равно — сильное утверждение, мало ли, что хромает.
Джон: — Второе открытие — мелатонин. Это один из самых сильных наркотиков. А вот, третье — о невероятной и безусловной пользе риса. И ложную идею мы развенчали, что скандинавы — у них же уровень самоубийств выше, чем где бы то ни было, живут там ближе к Полярному кругу.
Александр: — Солнышка мало.
Джон: — Да нет. Мало ночи. Мелатонин вырабатывается только ночью, днём он практически не вырабатывается. А без мелатонина человек плохо себя чувствует, у него идёт разбалансировка внутренних равновесий, и он хочет покончить жизнь самоубийством чаще. Это недостаток ночи. И это сильное утверждение. С гречей, согласен, хромает. А это — безусловно имеет под собой почву очень устойчивую.
Александр: — Ты думаешь, они технически не делают себе занавески? В Питере же как-то занавешиваются.
Джон: — В Питере не такие длинные белые ночи, всё таки.
Александр: — Но всё равно есть прецеденты.
Джон: — За две недели без мелатонина ты не сдохнешь. А полгода белые ночи — и всё, кирдык.
Александр: — Да, да, да.
Вера: — А эти какие-нибудь там якуты и так далее, которые вообще за полярным кругом?
Джон: — Якуты не за полярным кругом живут. Якуты в Центральной Сибири, у них полноценные день и ночь.
Вера: — Окей. Чукчи какие-нибудь, которые живут в юртах, они же долго там живут.
Александр: — Да, есть народности, живущие в полярной земле.
Джон: — Дело в том, что эти народы жили там всегда и всё время за полярным кругом там. И они абсолютно адаптированы к этому и приспособлены. Они спят в чумах. Чум не имеет окон. А эти же спят в домах с окнами, куда проникает солнечный свет даже ночью, когда он не должен проникать.
Александр: — У них другой обмен веществ.
Джон: — Да, и во-первых, эти в юртах не моются. А эти долбодятлы моются.
Александр: — Они генофонд свой поддерживают по-другому.
Джон: — Да. Потом они на оленях носятся, а это уже сильно подбадривает)))
Александр: — И летом они успевают мухоморов нахаваться.
Джон: — Мухоморов, да)))
Александр: — А с гречкой хромает. Так что, а мелатонин пробовали?
Джон: — Просто ночью возникает в тебе. Я пробовал мелатонин.
Александр: — Вообще надо попробовать. Достаточно дешёвое химическое соединение. Растаманам надо восстанавливать мелатонин. Не то, что восстанавливать, а баланс восстанавливать. Потому что одна и та же железа вырабатывает серотонин и мелатонин.
Джон: — Да ты что?
Александр: — Да. И когда нещадно эксплуатируешь что-то одно, потом нужно восстановить баланс серотонина и мелатонина, чтобы нарушение не пошло, вилочковая железа — раз! — и не растворилась.
Джон: — Она растворяется без восстановления.
Александр: — Да. Растворилась и пошла команда «сворачиваем удочки».
Джон: — Тоже, что происходит с бедными скандинавами.
Александр: — Тут не придерёшься, очень похоже.
Джон: — И под это дело, под шумок, под эту устойчивую гипотезу, я и гречу протолкну, ну так, в довесок.
Александр: — Не пройдёт)))
Джон: — Слушай, ну я же не буду проталкивать таким, как ты. Я буду проталкивать домохозяйкам малообразованным.
Александр: — Гречка изумительна для монодиет, например. Надо почиститься — ты садишься на гречку с поджарочкой из кунжута. И всё. Неделю. Ну это кому надо, ты же понимаешь, это всё пройдено уже, знаешь, кому надо — тому надо.
Джон: — Я знаю точно, что мне запрещено даже думать об этом.
Александр: — Да, даже не думай. Урок физкультуры в грузинской школе… Знаешь? «Дети крутят обруч, учатся. Манана в обруч не влезает. Тренер: — “Манана, персик, не порть фигуру, иди домой”». Поэтому тебе гречка неделю — нет, не надо. Дух выше.
Джон: — Чем греча? Безусловно. Иначе бы храмы грече строились.
Александр: — Ты знаешь, гречка может быть вот тем самым искомым признаком этноса. Кто ест гречку? Русские, беларусы, украинцы. Кто ещё?
Джон: — Поляки, литовцы. Польско-литовское княжество, да.
Александр: — Едят? О, наши люди, видишь. Это и было раньше нашими границами. Тем более, всё понятно. Вот как империи существовали — по гречке.
Джон: — И не было ни одной чукчи.
Александр: — Кстати, анализ вот таких фактов интересно показать. Есть продукт, который не едят. Могут выращивать, но не едят. Нам сейчас гречку выращивают китайцы.
Юлия: — Опять китайцы?
Александр: — Был бум, когда подняли цену гречки раз в пять. Хотя гречка всегда была дешёвая каша. И вот вместе с Россией и с китайцами провернули, что она пропала на какое-то время, а потом завезли китайскую, она была дороже мелкая и плохо разваривалась. А потом вернулась вроде наша гречка, но цены-то уже раз в пять выше. Воспользовались национальной особенностью.
Джон: — То есть, выходит, что поляки тоже наши братья, и литовцы — по этносу.
Александр: — По гречке.
Джон: — Как в индийских фильмах по родимому пятну друг друга узнавали, а мы: гречку ест — свой человек.
Александр: — А говорят же, Зорге как спалился в Америке.
Джон: — Гречу ел?
Александр: — Нет. Поплыл кролем на общественном пляже в Америке. Это же известный шпион, которого меняли. Такая известная личность. Спалился.
Джон: — То есть гречку он всё-таки удержался, не съел.
Александр: — История умалчивает про гречку. Наверное, все странности прошли после этого заплыва.
Джон: — А там не плавают так?
Александр: — Не плавают)))
Джон: — Это как в анекдоте. «Американского агента очень долго готовили к высадке в Советский Союз. Подставы, и провокации, и тренировки устраивали, обучения языку, безупречно говорил на всех диалектах центральной части России. Очень хорошо подготовленный был специалист — походка, папироску заламывал, всё, всё делал как настоящий русский мужик. Ну и решили для проверки его высадить в деревню. Поскольку в деревне маленькое количество населения, они очень чётко видят чужого, различают. Если пройдёт деревню — пройдёт везде. Идёт он по деревне днём, понятно, никого нет. Ладно, думает, в избу постучусь, посмотрю реакцию. Стучится. Открывает тётка такая, смотрит на него.
Он говорит: — «Мать, дай воды напиться».
А она схватилась там за какой-то ухват, говорит: — «Уйди отсюда, американский шпион».
Тот кольт выхватил: — «А ну говори, бабка, как узнала?»
— “Да ты же чёрный!”
Александр: — Да, ничего не сделаешь. Такие приколы есть. Зелёная шляпа на ирландском пиве. А в Китае это символ рогоносца или мужика, живущего с женщиной лёгкого поведения.
Джон: — День Святого Патрика в Америке — просто что-то зелёное надеваешь, но не шляпу. 23:55 — у нас мелатонин пошёл уже.
Александр: — Мелатонин вырабатывается. Самое интересное, а как определяет шишковидная, когда свет и когда ночь?
Джон: — Я не знаю.
Александр: — Там есть световые рецепторы.
Джон: — Может, эта железа ещё и человек?
Александр: — Не человек. Она имеет форму изюма крупного сморщенного. А в развёрнутом виде она имеет размер такой же, как у глаза.
Джон: — Получается, только корень женьшеня похож на человека, а ни одна железа не похожа.