Ула: – Иногда ты боишься взять на себя ответственность за что-то, а прикрываешь это …
Мастер: – Все очевидно, по запаху распознаешь: ты берешь на себя ответственность – один запах, уходишь от ответственности, боишься принимать решения – другой запах, это все пахнет, это все читаемо, прозрачно. Это достаточно лёгкий вопрос. Здесь даже нет тонкой грани, где бы они сходились.
Ула: – Я не говорила, что это трудный вопрос, я говорила о том, что он не мой личный; есть вопросы, о которых кто-то со мной советуется, а я не готова на них ответить. Вот так как Мастер ответил, я бы точно не додумалась ответить, хотя понимаю о чем речь.
– У тебя кто-то так спрашивал?
Ула: – Может, не так сформулировано, но описывали ситуации, где мне казалась очевидной разница между страхом перед ситуацией и страхом за свою ответственность, взять на себя ответственность. Человек может осознавать, что ему страшно, и говорить: я боюсь садиться за руль, у меня тошнота, головокружение. А может рассказывать иначе: я когда сажусь за руль, я буду ответственен за всех, кого встречу на дороге.
Мастер: – Здесь же глобальный вопрос стоит, это не то что можно разбить на какие-то эпизоды. Это глобальный вопрос твоей цельности, когда ты исходишь из себя, из состояния своей цельности. А страх всегда продиктован твоим умом, это происходит только из фрагментарного ума, у страха нет цельности, ты теряешь связку с телом. Ты цельный, когда всё тело чувствуешь и ты двигаешься, а страх только в голове, в другом месте страха нет. Ты теряешь связку с телом, поэтому язык говорит неправильные речи, тело делает неправильные движения. Ответственность — когда тело четко сфокусировано, ты собранный, ты делаешь из ответственности правильные действия, обусловленные правильными решениями, и говоришь правильные речи. Если делаешь из страха, то говоришь невпопад, мельтешишь, теряешься, говоришь неправильные вещи, твои действия неправильные. В этом большая разница, глобальная.
Ула: – Страх по определению иррационален.
Мастер: – Нет, страх как раз рационален. Ответственность иррациональна, потому что ей не за что зацепиться, потому что ты ответственен. Ответственность возникает из пустоты, из иррациональности. Потому что, если ты начинаешь думать..
Ула: – Страх – он же не из пустоты.
Мастер: – Страх – он не из пустоты, он от рациональности идет. Ты начинаешь думать: здесь меня обманут. Страх идет от головы, а голова полностью рациональна. Ответственность происходит из иррациональности. Ответственность происходит из знания, потому что у тебя единственная опора на пустоту, это твое реальное знание, реальное понимание ситуации, которая есть, может быть в любых обстоятельствах. Страх происходит только из головы. Ответственность происходит из глубины твоего существа, из глубинного понимания, из подсознания, из такой пустоты неведомой, которую ты можешь только чувствовать, а мозгом ты ее, может, даже и не поймешь никогда, – тогда она происходит, отсюда происходит решимость. Не то что «он подумал, что три копейки больше чем две копейки», это не решимость. Ты постоянно будешь как буриданов осел, даже если ты точно будешь знать, что эта кучка больше второй, ты все равно будешь метаться, а вдруг лучше с этой начать, а потом той закончить. Отсюда страх, страх метания возникает, только из ума. Страх рационален сто процентов даже триста процентов. Единственное что рационально это страх.
Ула: – В таком случае ум рационален? Тот ум, который вредный.
Мастер: — Здесь ты вообще непонятную связку сказала. Если ты хочешь поговорить про ум, давай поговорим, но это уже совсем другая история.
Ула: – Паника может мешать нам спастись.
Мастер: – Паника происходит из рационального ума. Ответственность и смелость из иррационального ума. Ты не можешь быть рационально смел или рационально ответственен. Откуда происходит ответственность матери за ребенка? Из иррационального чувства материнства, чувство материнства не может быть рационально. Мать любит ребенка абсолютно иррационально. Все тоже самое происходит относительно другой ответственности этого мира, любая ответственность иррациональна.
Ула: – Я, в таком случае, совсем по-другому воспринимала рациональное и иррациональное.
Мастер: – Теперь ты воспринимаешь, я надеюсь, еще по-другому. Это задача такая, чтобы ты постоянно менялась. Если ты будешь оставаться тем же самым памятником, ты будешь Макаревичем, памятником самому себе.