Рубрика «Диалоги с Джоном». Семинар, Затока 2017.
Анна: – А органические процессы тоже описывают в этих книгах?
Джон: – Каких книгах?
Анна: – По анатомии.
Джон: – В анатомии описана анатомия. Такая толстая книга, называется «Анатомия». По органическим процессам написаны горы диссертаций.
Оксана: – Как жить?
Джон: – Как жить? А как жить с бактериями? Каждый человек содержит два килограмма бактерий в себе, а Неточка боится и живёт с ними.
Александр: – Если выгнать бактерий, можно похудеть на два килограмма, но потом будет, да.
Джон: – Хуже всего Неточке, потому что она знает про их существование. Ты, Аня, хоть не знаешь, и поэтому ты думаешь , что есть только один сфинктер, который у тебя болит. Ешь сметану – не будет болеть. Но только деревенскую, не магазинную. Поедь в деревеньку, погуляй на свежем воздухе, выпей крыночку сметанки, искупайся в деревенской речке, покорми деревенских комаров – у тебя всё пройдёт.
Светлана: – Хорошо иметь домик в деревне.
Джон: – Плюс есть 72 тысячи каналов нади, на каждом из которых по много сотен точек. И, в принципе, их тоже надо все знать.
Анна: – А как? Как их изучать? Или чувствовать? Или как?
Джон: – Как хочешь, так и делай. Потому что я просто объясняю, что происходит в организме человека. Ты говоришь, у тебя весь организм – один сфинктер, и проблема в этом сфинктере. Я тебе объясняю, что происходит вообще в организме.
Анна: – Я с удовольствием хочу изучить.
Джон: – Но дело в том, что китайцы скрывают эти знания, китайцы тебе не дадут. Даже если подделаешь себе документы на Пунь Су Ли какую-нибудь, сделаешь себе несколько пластических операций, причём узких глаз не получится, тебе надо менять будет геометрию черепа…
Оксана: – Как раз, в процессе изменения внешности, кое-какие процессы будут выучены.
Джон: – И тогда китайцы будут давать тебе неискажённую информацию. Но подделывай документы очень чётко, потому что если подумают, что ты не китаянка, а какая-нибудь монголка, тебя могут посадить в тюрьму китайскую, а там бамбуковой палкой сделают своё дело, ты всё узнаешь про…
Анна: – Про все органы всё узнаешь.
Джон: – Про все органы.
Анна: – А если не через Китай, то как?
Джон: – Ну, вообще-то, смотря что ты хочешь изучать. Если ты хочешь изучать каналы и точки, то, конечно же, в Китай надо ехать.
Оксана: – Если ты хочешь изучать каналы, почему ты пошла на театральный? Непонятно, что хочешь изучать.
Светлана: – Она хочет другие каналы изучать, не эти.
Анна: – Мы же в чате разговаривали о том, что прямо летящая стрела не попадает в центр.
Джон: – Да, криво лететь, да. Стрелять из-за угла. А вообще, тибетской медицине начинают учить с 4-х лет.
Анна: – То есть, это уже поздняк?
Джон: – Поздняк? Поздняк – это не то слово.
Профессор: – Не поздняк, а Черняк.
Анна: – Черняк у меня уже есть, мне теперь ещё и поздняк.
Александр: – Но 72 тысячи каналов – это же из индуистской мифологии.
Джон: – Из индуистской, да.
Александр: – 72 тысячи невесты Кришны.
Джон: – Конечно, да, но если Аня сейчас узнает, что есть ещё индуистская система, параллельная, я боюсь, что она хлопнется мозгом. )))
Александр: – Мы следим за этим. )))
Джон: – Она думает, что у человека есть один сфинктер, и тот болит.
Анна: – Это уже, конечно, тяжко, когда один, и он болит.
Джон: – А потом, ты знаешь, среди этих многих тысяч точек на каналах, есть точки синергисты и антагонисты? То есть, если ты одновременно тыкаешь иголкой в антагонисты – ты человеку делаешь плохо, в синергисты – ты человеку делаешь хорошо. И тебе надо знать, какие пары из этих синергисты, какие антагонисты, из этих многих тысяч точек.
Анна: – Но это получается какой-то парадокс или замкнутый круг: я приезжаю на семинар и я хочу в кунта-терапии что-то изучать, понимать. Пытаюсь поговорить о чём-то, при этом говорю, что я ничего не знаю, а изучить это всё невозможно.
Джон: – Дело в том, что это можно только через прозрение изучить. Я тебя пытаюсь сейчас нагрузить максимально, чтобы ты поняла, что у тебя ума, просто клеточек мозга, вот этих ячеек памяти, не хватит, чтобы всё это понять. Только через прозрение кунта-терапия идёт. Если прозреешь, увидишь всю картину, у тебя эти точки засияют и каждая засветится своим цветом, синергисты, антагонисты, ты эту всю увидишь картину, прозреешь и будешь чётко попадать.
Анна: – А как прозреть?
Джон: – Прозреть как?
Александр: – На примере Профессора знаю: он получал башмаком по голове. )))
Джон: – Неожиданно причём, внезапно: тыдыщь! бум!
Александр: – Прозрел. Но это мужское, мужская школа.
Джон: – Мужская школа – тайные знания.
Анна: – Женщинам никак?
Джон: – Прозреть женщине?
Профессор: – Женщинам прослух, а мужчинам прозрение.
Джон: – Нет, на самом деле, женщина – прослух, а мужчина – прозрение.
Профессор: – И я же про то. И как раз точки-антагонисты.
Джон: – Ну да, получается, что так. Мужчины любят глазами, а женщины ушами.
Анна: – А почему у нас тогда нет разделения? Кунта-терапией занимаются мужчины только, а женщинам всё равно прозрение…
Джон: – Ты не о том говоришь. Я тебе говорю, что женщины любят ушами, а мужчины глазами. Эта разница между мужчинами и женщинами – основная. Кроме анатомических особенностей, о которых ты, я думаю, и не подозреваешь. Про это пока не будем упоминать, слишком сложно для тебя. Просто основное тебе надо выучить, чем отличаются мужчины и женщины: женщины любят ушами, а мужчины любят…
Анна: – Глазами. То есть, мне надо тогда не прозреть, а прослушать. Ну вот тоже, кстати, схема, которая не всегда соответствует, ведь бывают и исключения, и вариации бывают.
Джон: – Это неправда.
Анна: – Жёстко схема?
Джон: – Это одна из немногих схем, которая чётко работает. Чтобы женщина тебя полюбила, надо говорить ей приятные слова, а чтобы мужчина тебя полюбил, тебе надо обладать приятной внешностью.
Анна: – Окей, значит, женщинам надо прослушаться, и тогда они всё поймут.
Джон: – Нет, женщина не поймёт через это, она полюбит, только может полюбить через это, понять она не может. Поэтому женщин так легко обмануть. Наговори ей кучу приятных слов, а потом обмани – и всё.
Анна: – Ну, то есть, в принципе, этим заниматься могут только мужчины.
Джон: – Чем? Обманывать женщин?
Анна: – Кунта-терапией.
Джон: – Почему?
Анна: – Потому что, чтобы всё правильно делать, нужно прозреть, а женщина прозреть не может и прослушаться даже.
Джон: – Ну, она не может прозреть тем путём, которым прозревают мужчины.
Анна: – А каким?
Джон: – Каким… Я же не знаю, не женщина же. Бог мне дал другой удел. Спроси у тёток. Спроси у самой себя, ты женщина. Как я могу знать, что у вас там происходит? Но точно не тем путём, который ты думаешь. Через ум… мужчина ещё через ум может что-то познать, но женщина… ни одна из женщин не Сенека.
Анна: – У меня мужской ум.
Джон: – Прямо мужской, да?
Анна: – Он, конечно, не Сенека, но он мужской.
Джон: – Это ты можешь птицам рассказать это всё, птицам. Я понимаю, что у меня мужской ум, потому что я всё детство провёл в библиотеках, в читальных залах, потому что в библиотеках ты тех книг не найдёшь, которые можно найти в читальных залах, редкие книги. У меня мужской ум. Ты где провела детство? В читальных залах?
– Нет.
– А где?
Анна: – На улице.
Джон: – И у тебя мужской ум? Единственный человек, который пытается постичь умом Вселенную, – это Рымашевская. У неё сильный ум.
Анна: – Мужской.
Джон: – Ну не мужской, женский, но всё равно сильный ум, что для женщин не характерно. И то у неё сложности, она не может самоидентифицировать себя. А ты, даже не имея данных Рымашевской, пытаешься Вселенную постичь умом, причём ты на старте ошибочно думаешь, что он мужской. На самом деле, границы надо сужать, сужать, сужать. Там сильно меньше, чем ты думаешь, почти нет. То есть, понимаешь, скорее всего, твой ум похож на то, что больше всего боится Неточка, – размер ума.
Анна: – Бактерии?
Джон: – Бактерии, да. Причём не колония бактерий.
Анна: – Не два килограмма.
Джон: – Максимум полторы бактерии – размер ума.
Профессор: – )))
Джон: – Я Рымашевскую сильно уважаю за её попытки постичь мировоззрение, вообще мироздание, путём ума.
Рымашевская: – У меня по-другому, но прозрением же тоже не пахнет.
Джон: – Да, но у тебя хотя бы есть потенциал ума хоть какой-то, который хоть что-то весомое, о чём-то можно говорить, а там границы сужаются многократно, и она всё равно пытается умом это постичь.
Рымашевская: – По-моему, какая разница, какого размера ум у нас с ней, всё равно бесполезны, тщетны эти попытки умом понять.
Джон: – Она попытки не оставляет понять.
Рымашевская: – А-а.
Джон: – А ты оставляешь. )))
Рымашевская: – Оставляю.
Джон: – В этом между вами разница. И причём ты не уверена, что у тебя мужской ум, а она уверена. А, я понимаю, почему. Она думает, что у мужчины ум одноклеточный, и вот у него ум одноклеточный, одна клетка, она думает, что у неё мужской ум. Понятно, всё, логика понятна, да: «Одноклеточные создания – мужчины. И у меня тоже одна клетка, значит, мужской ум».
Наталья: – Вот, оказывается, как красиво можно сказать.
Джон: – Смотри, мы не можем говорить за мужчину как за одноклеточного, потому что яйцеклетка у женщины, даже яйцеклетка у женщины, а у мужчины миллион сперматозоидов, если не миллиард. Подумай хорошенько.
Александр: – Миллиарды, если считать в течение жизни.
Джон: – Это значит, я мог бы объяснить мужчине, но женщине объяснить это невозможно. Потому что если ты не понимаешь это на старте, ты не переходишь во второй класс. Человек, который задаёт этот вопрос в первом классе, он не переходит во второй класс.
Анна: – Но даже если их миллиарды, всё равно только один, так же как яйцеклетка, оказывается продуктивным, только один из всех.
Джон: – Поэтому я говорю о прозрении. Мужчина ещё может, вот это путь Кришнамурти: он мозгом достиг. Но он уникум. Это даже среди мужчин, это огромная редкость – умом что-то понять.
Александр: – А Кришнамурти через мозги пропёр, да?
Джон: – Пропёр через мозги, блин. Этот герой пропёр через мозги. В нашей Вселенной, которую мы знаем, второго такого нет. Это единственный мужчина, который пропёр до просветления через мозги. Но она же будучи женщиной пытается это сделать.
Александр: – Уже интересно.
Джон: – Да. Вот да, давай, давай, как это говорится, метлу в руки, давай шагай, мы посмотрим, геройствуй, попробуй через мозги узнать Вселенную. Но как бы немножко почитай Кришнамурти для начала, хотя бы пойми, как человек делал всё.
Наталья: – Свобода от известного.
Александр: – Герметический принцип. Гермес же тоже оттуда. Постичь, постичь всё.
Джон: – Ну, Гермес, да. Но Гермес когда был? Кришнамурти, в общем-то, недавно ещё.
Александр: – Да, практически почти современник.
Анна: – А Сократ, он тоже, наверное, через ум?
Джон: – Ты знаешь имя Сократа? Ты далеко пойдёшь.
Анна: – Нет, ну полторы же клетки.
Джон: – Подожди-ка, ну давай, если ты знаешь имя Сократа, ты хочешь поговорить про него, наверное. Что ты знаешь про Сократа?
Анна: – Знаю, что его отравили.
Джон: – Этого вполне достаточно, это исчерпывающая информация. Отравили чувака. А ты знаешь, что Моцарта тоже отравили?
Анна: – Да.
Александр: – Сократ как бы сам выпил…
Джон: – Да, но она не знает этой тонкости.
Анна: – Нет, я знаю. Мне недавно Моня рассказывал о том, как он стоял и выпил при учениках.
Джон: – Интересно с тобой говорить, ты потрясающий собеседник, уникальный, я бы сказал. Второго такого собеседника, может быть, и не найдёшь быстро. Наверное, с тобой Рома обожает беседовать. Ты можешь поставить в тупик кого угодно. Потому что вот это заявление, что Сократ выпил яд, что ты эту знаешь историю, оно потрясает воображение. Я не знал, что такие женщины могут про это знать. Я смотрю на женщин по-другому уже.
Анна: – Уже не полторы бактерии.
Джон: – Уже не полторы, наверное, а…
– Шесть-пять.
Джон: – Нет, меньше. Меньше одной. И это потрясает. То есть эта планка просто упала, да.
Светлана: – Это просто стихи: «Сократ выпил яд».
/…
Джон: – У женщин зато есть, в отличие от мужчин, поразительная интуиция. У них, у женщин, нет мозга, то есть какое-то зачаточное понимание, но интуиция потрясающая. Может быть, ты как-то через интуицию попробуешь понять, что происходит в мире? Не надо напрягать то, что ты называешь мозгом. В принципе, там сложно чему-то напрягаться…
Джон: – Ты куда ушла? Собеседник нам нужен.
Анна: – А я сейчас вернусь.
Джон: – Ну ты что? Куда нас бросаешь? О чём мы будем разговаривать? Не уходи, вернись, я всё прощу. )))
Александр: – Ты обладаешь мужским умом. )))
Джон: – И ум мужской, и всё мужское, только останься. )))
Наталья: – А из-за чего это?
Александр: – Из-за чего – что?
Наталья: – С женщиной такое происходит, что она прозревает в какой-то момент. Ну вот сейчас она прозрела чуть-чуть, ну может быть, полностью, я не знаю.
Джон: – Она просто узнала, что у неё не мужской ум, но всё равно через полторы минуты опять будет думать, что у неё мужской ум. Поэтому о прозрении речи не идёт.
Наталья: – То есть, женщина не может?
Джон: – Чего не может?
Наталья: – Прозреть.
Джон: – Через мужской ум, безусловно, не может.
Наталья: – А через свой?
Джон: – Свой ум? У женщины нет ума, ей нехарактерно это, слава богу.
Наталья: – Ну, а как же она в социуме проявляется? Откуда она знает?
Джон: – Женщины, они по-своему живут. Зачем пытаться делать мужскую работу? Зачем вам колоть дрова? Зачем вам придумывать теоремы Пифагора? Никто не делает чужую работу. Не занимайтесь чужой работой, занимайтесь женскими делами. Пока вы пытаетесь, думаете, что вы умные, поезд уйдёт, вы пропустите свои дела. А поезд уйдёт. Нет, ну как? Вот посмотрите на Рымашевскую – у человека реально мозг есть. Это одна из женщин, у которой реально есть мозг, которая может говорить, что у неё есть мозг.
Рымашевская: – Чем дальше я слушаю, тем больше мне хочется поспорить.
Джон: – Да-да. И то она зашла в тупик с этим. Поэтому, глядя на неё, пожалуйста, все женщины этого мира, отвернитесь, не думайте, что у вас мужской ум. Вот вам характерный пример. Давайте сделаем семинар о вреде мужского ума у женщин.
/…
Джон: – Хорошо, что ты вернулась, всегда будь рядом, чтобы я всегда понимал, что происходит в этом мире. ))) Иногда у меня тоже возникает иллюзия, что у женщин есть ум, мозг. Иногда я, действительно, думаю, можно о чём-то разговаривать с человеком. А по итогу, понимаю, что нет предмета разговора. С Оксаной, слава богу, просто. С ней не надо говорить об этих вещах, она давно поняла, что у женщины свои качества, у мужчины – свои. И мы с ней не вступаем в эту полемику мужско-женскую. У нас есть такой наоборот тандем, дополняем друг друга. Ну, я чувствую, что интересный путь ты идёшь. Можешь идти по пути Рымашевской, но помни, что тебе ещё надо долго развивать свой мозг. Во-первых, просто уйти из семьи и засесть в библиотеке, заниматься лет 15 примерно, изучать труды. Лучше научиться читать в оригинале, изучить латынь и английский, иначе
ты много чего упустишь на переводах. Ты готова на это? Нет? Подожди, а чего – нет? У тебя же такой мужской ум.
Анна: – Ну, мужской ум, он же разный бывает.
Джон: – ))) Потрясающе…
Анна: – Не все же мужчины заседают с детства в библиотеках.
Джон: – Потрясающе, потрясающе. У которых мужской ум, они изучают. Вот Влада возьми. У него мужской ум, но он, извини меня, в библиотеке не сидел, но он знает устройство автомобиля, он его слышит. Машина проезжает, и он просто по звуку, который исходит от автомобиля, может определить, что там не так. Это мужской ум. Он познаёт… Мужчина может познавать что-то за счёт ума. У женщины такого нет. У Оксаны есть неплохие зачатки мужского ума.
Александр: – У Оксаны там логистика, передвижения, расписания, деньги.
Джон: – Да, работает, мозг работает. Мы можем говорить в случае Оксаны о каком-то мозге.
Оксана: – Ну, бухгалтеры чаще женщины, чем мужчины.
Джон: – Конечно.
Оксана: – Исполнительность, ответственность.
Александр: – Бухгалтер – это летопись смерти, при этом, ну, как бы умершего.
Джон: – Ну да, так они появились, бухгалтеры.
Александр: – Это не финансовый директор. Финансовый директор женщиной не бывает.
Джон: – Бывает. Бывают женщины с хорошим мужским умом.
Александр: – Бывает исключение.
Джон: – Да, ну бывает, конечно, мы же не спорим. Когда ты понимаешь, что у женщины всё просчитано.
Оксана: – И тогда женщина не говорит лишних слов. У неё формируется какая-то идея, – и она уже раздаёт указания подчинённым, чтобы это делали.
Александр: – Но это скорее исключение из правил.
Джон: – Аня, если у тебя сильный мужской ум, тебе надо уходить от Ромы, потому что два человека с сильным мужским умом в одной квартире не уживутся. Тебе надо срочно уходить, потому что возникнет сильный антагонизм. Два сильных мужских ума в одном месте жить не должны. Тебе надо забирать детей, от него уходить, чтобы сохранить нормальное функционирование потомства.
Рымашевская: – Так и что, к мужчине с женским умом надо ей уходить?
Наталья: – А как же фраза про подобное к подобному?
Александр: – Подобное к подобному – вообще странная фраза.
Рымашевская: – А, всё, до меня дошло. Просто вы преувеличиваете мои способности с какой-то целью.
Александр: – Судя по магниту, подобное от подобного отталкивается.
Джон: – Плюс от плюса отталкивается так же, как минус от минуса. Подобное с подобным – бежит без оглядки. Можно насильно притянуть, но это будет потом, когда разорвётся, будет реальная трагедия. Не дай бог, два подобных встретятся в одной клетке. Клетка их будет сдерживать, потом и клетка порвётся. Это законы физики.
Наталья: – Так они разгрызут клетку.
Джон: – Наташа, ты начала говорить о законах химии и физики. Я на этом языке с тобой продолжил разговаривать. С позиции «разгрызут клетку». Давай посмотрим, что такое клетка и чем будут грызть…
Наталья: – Вообще не понимаю. Я просто на мышей смотрела, – и всё. Как они это делают.
Джон: – Чем будут грызть клетку? Обычно в клетках для животных железные прутья. Или мы говорим о какой клетке? О птичьей клетке деревянной? Тогда им грызть нечем, потому что у них клювики, они не могут грызть. Пожалуйста, давай мысли так, чтобы это была чёткая, понятная конструкция. Хоть подумай, о чём ты хочешь сказать и скажи это чётко и ясно, но без вот этих размазанностей «а мы разгрызём». Вначале возьми клетку и разгрызи её, железную клетку разгрызи.
Наталья: – Я так делала, я так делала.
Джон: – Хорошо, тогда иди птицам это расскажи, потому что нам это рассказывать не надо. Я не люблю, когда мне втирают пух.
Наталья: – А кто птицы? Где птицы?
Джон: – Ну ты же знаешь всё, вот туда иди и рассказывай. Мне точно эти рассказы неинтересны. Просто не завлекай в ерунду, которая никому неинтересна.
Наталья: – Хорошо, господи.
Джон: – Просто возьми и помолчи. Не господи, потому что я не господи, слава богу, бог миловал.
Наталья: – Так а я знаю.
Александр: – «Я не господи, слава богу». )))
Наталья: – Если мне можно что-то сказать, я могу сказать хоть что. Можно?
Джон: – У нас здесь семинар. Все подчиняются определённым правилам. И это правило создаёт структуру, которая поддерживает жизнедеятельность системы. И ты заметь, что всё нормально, я с тобой тоже нормально разговариваю. Поэтому всё происходит из того понимания, чтобы сохранить жизнедеятельность, структура должна иметь центр, этот центр должен работать безукоризненно, тогда всё будет работать. Поэтому мы с прекрасной Кашелевской Аней говорим на языке ей понятном.
Наталья: – Я тоже вас понимаю.
Джон: – Да, но ты пытаешься завлечь разговор в нам непонятное.
Наталья: – Да нет, господи, вообще.
Джон: – Потому что вначале объясни, как можно разгрызть клетку, какую клетку, давай поговорим об этих критериях. Потому что мы не бросаем фраз. Если мы бросаем какую-то фразу, мы понимаем, о чём мы говорим, понимаем о предмете.
Наталья: – Я могу сказать просто и всё.
Джон: – А не надо просто говорить и всё. Просто лучше промолчать.
Наталья: – Молчу, господи, ну просто захотелось, вырвалось.
Джон: – Вырвалось, извини, у нас если вырывается, то потом получается… Мне интересно мнение Кашелевской, по этому вопросу, потому что она умеет чётко поставить вопрос и красиво говорить про это. Пока нет собеседников, равных ей. Ладно?
Александр: – )))
Джон: – Продолжим разговор. ))) Аня, у тебя же не возникает маниакальной идеи грызть клетку, да, слава богу?
Александр: – Я не встречал никогда финансового директора-женщину.
Джон: – Я встречал, двух.
Александр: – Это мутанты.
Джон: – Мутанты, безусловно. А знаешь, откуда произошли мутанты? Вот это самая интересная история. Лёха хочет стать мутантом. Пока ещё тяжело ему удаётся это всё. Человек-паук – какой прекрасный мутант. Потом же, Халк есть. Они знают всё про мутантов. Мы только подозреваем об их существовании, они знают про них всё. Так же как Кашелевская хотела иметь мужской ум, я так же хотел быть мутантом, но я понимаю, что я не смогу этого никогда сделать, потому что я не родился им.
Александр: – Мутантами не рождаются, да.
Джон: – Да. А ты хотела быть мутантом? Ну, ты и есть мутант. ))) Вот это твоя природа мутанта. Это же сегодня появилась эта тема самоидентификации. Пожалуйста, вот. Мужской ум не может, Рыма не может себя самоидентифицировать. Но твой-то
одноклеточный может. Ты мутант, и это твоя природа, в этом вся твоя мощь и необыкновенность. Тебе проще себя самоидентифицировать, потому что у тебя нет вариантов выбора. Я понимаю, системы, про которые мы говорим, допустим, там такая 0-1, если мы говорим на компьютерном языке. У тебя вариантов вообще никаких, у тебя нет даже двоичной системы. По тебе легко понять, что ты мутант. У кого есть 0-1, программистский, им уже сложно. У нас вообще невозможно, потому что мы в арабской…
Александр: – Системе исчисления.
Джон: – Да, это тяжело. Мы вообще понять ничего не можем. Десять. У тебя вообще зеро, ты как зеро, и ты мутант. Космос. Мутант среди нас, это дети должны с ним играть уже начать. ))) Любой ребёнок хочет стать мутантом: или Халком, или там ещё… Человек-клешня, Рука-клешня там, или что-то такое, ну, серьёзные такие товарищи. И ты должна самоидентифицировать свою мутантность, в чём она.
Анна: – Хороший вопрос.
Джон: – Это для тебя реально сейчас интересный вопрос – в чём твоя мутантность и как себя проявить в этом. Даже Рымашевская не может понять, в чём она бабочка-не бабочка, ночная-не ночная, не знает, как одеваться уже, куда ночью пойти, сложно ей. Но ты-то с твоей прекрасной одной клеткой, у тебя-то должна быть яркая вспышка прозрения, в чём твоя мутантность.
Анна: – Прозрения не может быть.
Джон: – Слушай, ну с таким умом, как у тебя, ты прозреешь мгновенно. Сопротивление ума будет сломлено мгновенно. Потому что ум – это препятствие. Понимаешь? Ум – это препятствие. Но поскольку мы уже так обнаружили, что там, скорее всего, чуть ли не below zero, я думаю, что у тебя прозрение будет так – хоп-а! – самая лёгкая мутация. Мутация. Чуточку болезненно будет, но, скорее всего, безболезненно, не будет жёсткого перехода.
Александр: – В медицине? Или в чём?
Джон: – Нет, в мутации.
Александр: – А, в мутации.
Джон: – Когда она поймёт, в чём она мутант, у неё не должно быть болезненности о том, что она другая. Просто она сама поймёт, что она – это она, и всё.
Александр: – «Я мутант». Да, но мутанты бывают разные, конечно.
Джон: – Очень разные. Но мы же не знаем, в чём она мутант, она же нам не говорит, скрывает.
Александр: – Просто там тип по мутации жизнеспособных форм, там 0,0%. Все остальные мутанты – они просто не выживают.
Джон: – Не выживают, да. )))
Александр: – 0,01% там какой-то паук, дай бог, повезло. Понимаешь? А все остальные мутации – так, пробы эволюции.
Джон: – Но она же живёт, выживший мутант. Значит, проба проскочила.
Александр: – Человек сам по себе является мутантом.
Джон: – Но ему далеко до грибов.
Александр: – О-о, да.
Джон: – Там вообще бесконечность: пропасть, в которую можно падать бесконечно. Грибы, конечно, сделали нас всех.
Александр: – Да, они сделали нас всех.
Джон: – Наверное, они нас и сделали. А если ещё мы прибавим бактерии, то мы уже никто. Потому что весь мир этот управляется бактериями и грибами, по большому счёту.
Александр: – Ну, и вирусами. Вот троица рулит.
Джон: – Да. Бог любит троицу, конечно же.
Александр: – Вирусы, бактерии, грибы.
Джон: – Ну и почему надо, кстати, до сознания Неточки донести, что не только бактерии, есть ещё грибы и вирусы – ты, пожалуйста, давай, против кого ты будешь бороться скоординируй. Мы живём, благодаря грибам, вирусам и бактериям. Не будет их – вся Вселенная умрёт мгновенно.
Александр: – Есть ещё эти самые, одноклеточные, которые тоже участвуют в процессе.
Джон: – Но они, кстати, размножаются неплохо. Видишь? Чик-чик-чик-чик.
– ))))