Джон: – Беляша найди, с ним ищи. (прим.: Беляшом зовут собаку в пансионате «Мальва», где семинар).
Влад: – Она ночью появляется.
– Кто?
Влад: – Справедливость.
Джон: – Понимаешь, Юля, поиск справедливости – это болезнь ума. Вот когда мы занимаемся медитацией, ты просто попробуй отключиться от этого. И поймёшь, что тебе даже это неинтересно, ты даже не понимаешь, что такое справедливость. Когда ты в медитации глубокой находишься, когда у тебя всё центрировано, центральный канал, энергия движется, у тебя взгляд на жизнь ясный, у тебя спрашивают «что такое справедливость?» – ты даже не поймёшь, что у тебя спрашивали, о чём, ты забудешь это слово. Хочешь, я тебя запрограммирую?
Юля: – А вы сейчас чем занимаетесь?
Джон: – Нет, что ты? Я ничего не делаю. Держи яблоко.
Оксана: – Вкуси плод.
Джон: – Избавься от иллюзий про справедливость. Вступи в этот мир, где одно животное жрёт другое, где отбирают пищу у маленьких детей, чтобы напитать жирдяя. Вступи в этот мир, жёсткий, но интересный. Он красивый по-своему, но в нём нет справедливости, но он красивый, потому что он живой. Откуси яблочко.
Юля: – А откуда я в него буду вступать?
Света: – Из справедливого мира.
Джон: – Не «откуда», а «куда». Ты находишься там, где ты находишься. Мы за это вообще ничего не говорим. Поверь мне, лучше за это вообще молчать. Эта тема не обсуждается. Давай, откуси яблочко и шуруй. Вот и всё: сделала всё, и вперёд, «здравствуй жизнь, прощай справедливость».
– Юля, уже подействовало?
Юля: – Сколько раз я произносила слово «справедливость» на семинарах? Мне кажется, ни одного.
Джон: – Нет, ни одного не произносила. Ты даже забыла это слово.
Юля: – А, поэтому. Понятно.
Джон: – Работает.))) Знаешь, весна приходит, – лёд тает, всё меняется. Жизнь : – так же, она постоянно изменчива. А ты постоянно ищешь какую-то ерунду под названием «справедливость». Поверь мне, жизнь постоянно разная. Летом одно, зимой другое, и всё фундаментально.
Юля: – А чем отличается справедливость от баланса?
Джон: – В справедливости вообще нет баланса. Справедливость – это понятие, придуманное одними людьми, чтобы порабощать других людей.
Юля: – А-а.
Джон: – Конечно. Потому что одни говорят: «А это несправедливо» – и пытаются доказать это. И это способ… как маленькая горстка людей управляет большой толпой. И ты попала под это. Мне стыдно за тебя. Ты взрослая женщина…
Юля: – Когда это, интересно? Тогда ещё и под патриотизм я, конечно же, попала?
Джон: – Иди отсюда давай. Всё, досвидос. Отдай обратно яблоко. Справедливость иди ищи давай.
Юля: – С Беляшом.
Оксана: – По Карпатам.
Лена: – Юля ищет справедливость по Карпатам с торбой на палке.
Оксана: – А Беляш тебя научит, что справедливость, Юля, – где своровал, там и сожрал, знаешь. Нет справедливости.
Джон: – «Кто первый встал – того и тапки» – вот это справедливо.
Юля: – Поляки говорят: «Kto pierwszy – ten lepszy».
Оксана: – «Кто первый – тот лучший». В украинском так же.
Джон: – Справедливость – это политический термин, но его нет в мире вообще. Почему эсэсовцы, которые воевали на стороне Гитлера, получали хорошую пенсию и умирали в сказочных условиях?..
Юля: – Они по-разному умирали.
Джон: – А советские моряки, морфлотовцы, которые проливали кровь, в нищете, в гангренах загнивали заживо с минимальной пенсией, на которую просто стыдно даже подумать, как можно прожить. Где ты видела справедливость, дорогая моя? Если ты ищешь справедливость, давай начнём с самого начала, с сотворения мира. Читай Библию. Где была справедливость? И давай, если ты ещё раз скажешь слово в пользу того, что должна быть справедливость, мы тебя заставим начать этот путь сначала, ну, с сотворения мира, искать там справедливость. Я на тебя посмотрю. Давай? В раскорячечку там поищешь её – вот я над тобой поржу. Чего нет? Ты давай попробуй.
Юля: – Как только я начну искать справедливость именно в Библии, то да, я согласна, вот Вы поржёте, конечно. Но вот очень бы хотелось надеяться, что я не дойду до того, чтобы искать справедливость именно в Библии.
Джон: – Почему?
Юля: – Я вообще не понимаю, когда я искала справедливость? Всё это время я пытаюсь припомнить.
Джон: – Да у тебя на лице написано, извини меня.
Юля: – Ах, вот в чём дело. Может, просто там шрифты полетели? )) Ну, хорошо, не говорила я ни про какую справедливость никогда. Я уже перебрала все вообще случаи споров на эту тему.
Джон: – Правильно. Потому что ты постоянно избегаешь этой темы. Ты говоришь о чём угодно, и тут, первый раз пытаешься с тобой поговорить по делу. Давай поговорим нормально, знаешь, по-пацански.
Юля: – Мастер, ну хорошо. Ну, смотрите, например, Ахимса.
Джон: – Ахимса… нет, не смотрю. Такой я диалог веду.
Оксана: – ))) Сразу несправедливо. Не смотрит.
Джон: – Просто не смотрю и всё.
Юля: – То есть Ахимса не подходит сюда, да?
Джон: – Мне всё равно: подходит, не подходит. Просто не смотрю. Может, и подходит. Мне всё равно.
Юля: – Так что, можно про Ахимсу спрашивать?
Джон: – Да, спрашивай сколько угодно. Ахимса. Давай следующее… Вот у нас же Юлькой кошку назвали, да. А если ещё какое-то животное появится, хомячок, крот, допустим, назовём его Ахимсой.
Лена: – Ахимса крот.)))
Джон: – Но только не Ахимса, потому что он будет пацан, – Ахимс. Или по-латыни Ahimsum.
Оксана: – Ты меня пугаешь. У нас будет крот-самец?
Джон: – Да. И мы его будем учить поговорке «не рой яму кроту, сам в неё попадёшь».
Оксана: – Так, а Юлька куда? Она же их всех чик.
Джон: – А справедливости же нет.
Юля: – Там может, вы крота назовите Справедливость?
Джон: – А Юлька его сожрёт.
Юля: – И всё встанет на свои места. То есть она съест то, чего нет. Ну, и всё правильно будет. Нет?
Джон: – Да, конечно, да. Я охотно с тобой соглашусь, да, но если я с тобой начну соглашаться, в тебе там начнет ум думать, что я справедливо с тобой обошёлся. А я не хочу с тобой обходиться справедливо. То есть, я ищу просто любой способ, лишь бы с тобой обходиться несправедливо.
Юля: – Понятно. Это многое объясняет. )))
Джон: – Конечно. Это объясняет не многое, это объясняет всё. Я хочу тебе объяснить не многое, я хочу тебе объяснить всё. Мне многое тебе неинтересно объяснять. Вот много яблок здесь, но это не все яблоки этого мира. Я хочу, чтобы у тебя были все яблоки этого мира. Мне плевать на справедливость. Мне главное, чтобы все яблоки были твоими.
Вера: – Ну, а у других-то яблок не будет. Это несправедливость.
Джон: – Это уже ты придумала. Смотри, это думает корявый ум. Она думает, что Рымашевская – такая мега-эгоцентризм, «все яблоки мои». А вдруг она даже вот это надкушенное яблоко поделит между всеми? Иди отсюда тоже.
Юля: – К Беляшу скоро будет очередь.
Джон: – Вас уже трое. Трое в лодке, не считая собаки.
Джон: – Вот эта наша Вазончик пыталась сегодня выступить….
Лена: – За справедливость.
Вера: – Я понимаю, – мы, но Беляша за что?
Джон: – Беляша просто, чтобы вам было нескучно. )))
Юля: – Беляшу просто всё равно. Понимаешь? А у нас яблоки.
Джон: – На самом деле, я хочу, чтобы действительно большая часть яблок была у Рымашевской. Вот такое моё несправедливое желание. Что я придумал, да? Жесткач, но приятно.
Оксана: – Я просто думаю – куда?
Джон: – Куда эти все яблоки девать – это не моя забота. Проблемы будут не мои.
Оксана: – У Рымы будет не чемодан вещей, а чемодан яблок из Карпат. )))
Джон: – Чемодан яблок. Это же там ещё куча яблок на складах. Вот, и ей некогда будет думать о справедливости, ей надо будет думать, куда девать все эти яблоки, да.
Оксана: – Вот, и тут мы дойдём к празднику Яблочный спас. Потому что, яблоки придётся спасать.
Лена: – Справедливо.
Джон: – Хотя бы у неё будет нормальное занятие в жизни – будет спасать яблоки.
Понимаешь, ищет справедливость тот человек, которому нечего делать. Если человеку есть, что делать, он занимается своим делом, ему некогда заниматься поиском справедливости. Просто журналистика сама по себе построена на…
Юля: – Ах, вот в чём дело.
Джон: – На понятии справедливости. И, поскольку ты себя называешь таким высоким словом, «журналистом», ты сама по себе попадаешь под поисковиковый разряд…
Юля: – Просто журналистика-то очень разная.
Джон: – Да, да, давай сейчас будем, да… Есть такая справедливая журналистика, да…
Юля: – Когда пишут о том, сколько у Пугачёвой было любовников, как я понимаю, – без всяких поисков справедливости нормальное занятие?
Джон: – А сколько у неё было любовников?
Юля: – Понятия не имею.
Джон: – Так ты найди это.
Юля: – Зачем?
Джон: – Это нам интересно. Это единственное, что нам интересно.
Юля: – Это не мои яблоки.
Джон: – Она в первый раз что-то сказала интересное и тут же обрубила. Блин, вот вся остальная ерунда, что ты говорила, – вообще, блин, скукотень.
Юля: – Я правильно понимаю, что все жаждут узнать, сколько у Пугачёвой любовников?
Джон: – Не сколько сейчас, а сколько было. Сейчас сколько – неинтересно.
Лена: – За всю жизнь.
Юля: – Я думаю, что мы просто завтра если поедем в Сколле, то надо купить какую-нибудь газету и там узнать. И так мы заодно познакомимся с эффективными журналистами. Будем знать их имена в лицо.
Джон: – В Сколле газеты пишут только про Степана Бандеру.
Юля: – А что, про Бандеру вам не интересно?
Оксана: – Сколько у него было?)))
Юля: – И вполне возможно, у Бандеры есть явные родственные связи с Пугачёвой. Ну, и таким образом, вы причаститесь к тому, ну, в общем…
Лена: – Причаститесь на Яблочном спасе.
Джон: – Нет, про Бандеру – это история, причём она история неинтересная, скучная.
Юля: – Ну, не знаю, Мастер. Ну, я не понимаю про справедливость вообще ничего.
Джон: – Потому что мне непонятно, как вся эта история началась, и мне не понятно, как она закончилась. А всё непонятное я не люблю. Я понимаю, что это несправедливо, но мне это не нравится – и всё. Давай поговорим о чём-то, что мне нравится. Мне нравится – сколько любовников было у Пугачёвой? Не сколько сейчас есть, а именно было. Можешь ли ты членораздельно нам сказать?
Юля: – Нет, потому что я не тот журналист, который вам нужен.
Джон: – Но это несправедливо. Потому что нам нужен тот журналист, который нам нужен.
Юля: – Так найдите.
Джон: – Что? А это несправедливо. Мы не хотим искать. Он должен быть здесь. Справедливость должна быть здесь прямо сейчас.
Юля: – Для пущей красоты я, наверное, уже год как не представляюсь журналистом, когда меня спрашивают, кто я.
Оксана: – А кто ты говоришь?
Юля: – Рекламист. Так что можем переходить к рекламе. Обсудим, насколько она ужасна.
Сергей: – А что ты рекламируешь?
Лена: – Яблоки.
Юля: – Социально важные инициативы, кампании и организации.
Сергей: – Что?
Юля: – Есть проекты, которые можно называть общим названием «социально важные». Например, помощь детдому.
Джон: – Ой. )))))
Юля: – Всё понятно.
Джон: – Это просто сублимация, знаешь.
Юля: – Мастер, ну мне кажется, что вот тут Вы вряд ли пробьёте брешь, ну, никак. Потому что я долгое время работала в коммерческой рекламе и теперь применяю то, что я знала, в некоммерческой. И я делаю это хорошо, и мне это нравится, и я получаю удовольствие от этой работы. А кроме этого, эта работа помогает и позволяет мне швэндаться по миру так, как я это делаю, ездить на семинары, и вообще радоваться.
Джон: – Юля, на самом деле, ты меня убедила 100%, я с тобой полностью согласен. Я, на самом деле, тоже искал справедливости, сейчас перестал её искать. Занимайся, чем ты хочешь заниматься, это будет справедливо. Но не ищи справедливости. Хорошо?
Юля: – Хорошо.
Джон: – Но если найдёшь, ты мне скажи, я тоже порадуюсь за тебя. Ну, немножко, конечно. Радость будет неполной, потому что я что-то не до конца пойму, наверное. Но бог даст, что-то произойдёт такое, что, знаешь, мы опять с тобой встретимся в этом же самом месте или в каком-то другом и ещё раз поговорим за это. И это будет не так плохо. Правильно? Это не самый плохой вариант развития событий.
Степанова, кстати, нормально сказала про яблоки. Это я на неё просто так наехал, потому что я несправедливый, а так всё хорошо. Просто я олицетворение несправедливости, ходячая несправедливость.
Вот ты попала, да? Приехала на семинар, а тут тебе такое устроили.
Лена: – Треш.
Юля: – Короче, к концу нашего многословного разговора у меня есть чёткое ощущение, что вы мне внушаете мысль о том, что я ищу справедливость, которую даже не начинала ещё искать.
Джон: – Но мы же почувствовали заранее.
Юля: – Вы на опережение, да?
Джон: – Зная тебя, мы уже делаем всё на опережение. Если бы мы тебя не знали, мы вообще бы просто говорили о своём.
……../…….
Джон: – На самом деле, я тебе могу сказать одну такую вещь интересную, наверное, но, может быть, тебе она не понравится, но ты понимай, как хочешь, да: в этом мире всё справедливо, кроме справедливости.
Юля: – Ну, нормально.
Вера: – Так всё становится на свои места.
Джон: – Да, поэтому, возможно, вы и не поедете все в одной лодке. Беляш, возможно, не придёт, а вам без Беляша там делать будет нечего.
На самом деле, Рымашевская, давай вернёмся просто к нашим простым бытовым вещам, вот как смена времён года. Это вообще несправедливо. Была зима, казалось, должно быть хуже, хуже, хуже, – а вдруг весна: это несправедливо. Куда делась зима? Она же уже хотела быть всем, а тут потом всё кончается, и это постоянно. Всё несправедливо, потому что нет константы. Нет в этом мире константы, в этом мире ничего справедливого нет, даже весна побеждает зиму, хотя это несправедливо. Чего ради? Она же была такая маленькая, весна, её практически уже нет, её задавили, и тут как бы справедливо задавили, потому что зима сильнее. И тут это. Где справедливость?
Юля: – В процессе.
Джон: – В процессе, да. Она только в твоём уме, справедливость, больше нигде её нет. Ну, и Степанова там пытается ещё где-то её найти, но вряд ли уже найдёт.
Сергей: – Мастер, а противоположность справедливости – это милость? Или милость является противоположностью справедливости?
Джон: – Милость и справедливость – это антиподы. Потому что милость… это не может быть когда справедливо, да. Потому что милость – это свойство природы, а справедливость – это свойство человеческого ума, который ищет справедливость, чтобы осудить кого-то другого. Справедливость придумана вообще в социальном явлении, чтобы одни люди обманывали других, говорили, что это несправедливо, а на самом деле, всё справедливо, а они их обманывают.
Ну, давайте, поскольку справедливости нет — это уже доказано, поговорим о несправедливости. Я считаю самой большой несправедливостью то, что уже истерзанная донельзя душа натыкается ещё на суд справедливости. Вот тут уже начинается полный ужас ситуации. Отсутствие милости. Поиск справедливости приводит к ужасу этого мира. Милость сохраняет этот мир. Справедливость убивает его, уничтожает напрочь. Я пью за милость и пью за несправедливость. Да. Я пью за несправедливость, потому что где есть милость, там несправедливость, и наоборот, где справедливость, там ужас бытия. За милость.
/…
Джон: – На самом деле, очень дико сложный вопрос. Это настолько он сложный, ты даже себе представить не можешь. Потому что вот смотри, допустим, ребята же из Рыбинска приехали, там есть Рыбинское водохранилище. Там ГЭС стоит, построили во время войны. Это была военная тайна, которую ото всех скрывали, что там стоит ГЭС, потому что это электричество подавалось в Москву во время войны. Всех, кто участвовал в строительстве ГЭС, посадили на баржу и утопили, чтобы тайна, что там ГЭС никуда не распространялась. Просто утопили – это справедливость, это справедливо в государственном масштабе, потому что не дай бог кто-то ляпнет лишнего, проще утопить людей.
Юля: – А каким боком тут справедливость рядом? Я вообще не могу понять.
Джон: – Утопили, потому что искали справедливости. Потому что справедливо сохранить государственность.
Юля: – То есть, Вы со стороны государства на это смотрите?
Джон: – Я вообще ни с какой не смотрю стороны, потому что тут справедливость…
Юля: – Но вы же говорите, что это было справедливо.
Джон: – Справедливость – слово очень ёмкое, потому что оно может включить…
Юля: – Любое слово можно так перевернуть.
Джон: – Ну, я тебе просто говорю: тот, кто ищет справедливость, он напарывается на ужас бесчеловечного отношения вообще к жизни.
Юля: – Да, я очень похожа на человека, который ищет бесчеловечного отношения к жизни. Ну да, это точно я, да, всем очевидно.
Света: – Просто если поднимаешь палку, то и оба конца её поднимаешь. В одном случае так справедливо, а в другом – так будет справедливо. Ну, тут утопили – справедливо, а тут…
Юля: – Ну, я полагаю, что государство, оно всегда на своей стороне интересов. Я потому и спрашивала, есть ли связь между понятием справедливости, по-вашему, и баланса.
Джон: – Ну, справедливости просто понятия нет. Есть только понятие баланса.
Юля: – А причинно-следственная связь и справедливость – это не то же самое?
Джон: – Нет. Справедливость – это название придуманное, потому что её просто не существует как такового в мире. Есть баланс.
Юля: – В китайском языке, например, слово «справедливость» вообще не существует.
Джон: – Я согласен с этим. Вот видишь, мы уже пришли к одному знаменателю.
Государства важнее любого человека. И это… и это уже, считай, несправедливо, потому что люди формируют государство, а государство, на самом деле, становится функцией, которая управляет людьми. И это несправедливо. И это глобальная несправедливость, с которой реально надо бороться. Потому что, надо бороться в каждом человеке. Убей государство сам в себе, и тогда у тебя не будет хозяина над тобой. Сражаться надо с драконом, который внутри тебя, в которого ты веришь, в государство, этот ужас, который государство несёт. Потому что государство убивает людей. Сколько людей было убито в Советском Союзе? Гораздо больше, чем во время Второй мировой войны.
Женя: – Цой пел, что «я житель Земли», а не государства какого-то.
Джон: – Да, и надо всех людей к этому приобщить. Нет государства. Все люди – братья. А нас разъединяют, потому что говорят: «Разные культуры, разный язык», «Это несправедливо, что они такие». Я предлагаю вернуть семейные ценности, любовь, красоту. Я просто хочу сказать, что самое интересное, что есть в этом мире – это любовь, а не справедливость. Да, любовь интересна, потому что она делает чудеса, она порвёт узы, оковы справедливости. Любовь побеждает всё, в итоге, если она есть. Если её нет, побеждает справедливость, которая убивает всё живое.
Давайте мы выберем на чашах весов между справедливостью и любовью – и на этом закончим наш диспут в плане диспута. А как в плане дальнейшего разговора, можно сказать, и продолжим.
За любовь. А где любовь, там и милость. Где человек любит, там он милостив.