Цитата из книги «Диалоги из Пустоты»:
«Текст „Сутры Короны“ и вообще вся практика кунта-йоги воспитывают в тебе различение. В тебе включается острие различения. И в каждую минуту времени ты живёшь не из концепции: «надо сделать так или так; или так хорошо, а так плохо», это можно идти в социум и социум избирает эту мораль, которая сама по себе даже ничего не сдерживает. Потому, что сами по себе люди, они не следуют морали, они могут ей внешне следовать, а внутренне не следовать. А здесь наоборот, идёт внутреннее различение, чтобы понимать что хорошо, а что плохо в данный момент времени. Вот смотри: сейчас, допустим, мне Алёну резать плохо, в данный момент времени. А через какое-то время у неё будет аппендицит и её резать будет правильно и полезно. Ты не можешь делать концепцию. Поэтому здесь идёт язык метафоры, он живой, чтобы тебе включить живое понимание жизни. Потому что жизнь, она текучая, она как река, она всё время движется и меняется, если ты в ней остановился, остановка — смерть. Духовный путь определяется простыми категориями, если ты становишься более живым, значит ты на правильном духовном пути. Не становишься, значит ты не на правильном и тебе надо избрать другой духовный путь.»
2014 год
Текст и аудио «Сутры Короны» тут https://kunta-yoga.org/sutra-korony/
«Даже след черного человека на земле — великая тайна. Все тайны связаны и если ты узнал одну, ты узнаешь все», — говорится в «Книге Камня».
— Джон, помнишь, ты говорил, что Тоша жил в двух мирах одновременно? — Оксана заблаговременно включила диктофон в ощущении, что Мастер настроен на разговор.
— Конечно. Тоша был разрушителем иллюзий, им и остаётся. Потому что иллюзии портят жизнь тебе и всем окружающим. Если в тебе нет иллюзий — ты живёшь в двух мирах.
— В двух мирах — в каких?
Джон включил чайник:
— В мире теней и в мире людей.
Джон не любит вопросы, которые выстраиваются исходя из иллюзий или схем. От таких вопросов он или отшучивается или ругается.
Стараясь не сильно показывать бушующую радость от завязавшегося разговора, Оксана осторожно спросила:
— А что значит «теней»?
— «Теней» — у тебя нет иллюзий, — ответил Джон, наливая кипяток. Облачко пара взмыло из чашки и растворилось в пространстве кухни.
— Я сейчас читаю «Хроники Амбера», и там «тени» — это бесконечное множество призрачных миров вокруг одного живого.
— Кисонька, у тебя какое ощущение, в каком мире я живу — в мире теней или в этом мире, который реальный? — глаза Джона стали хитрыми и он посмотрела на Оксану поверх очков.
— Конечно ты живёшь в реальном мире, — ответила она уверенно.
Джон смачно отхлебнул горячий чай и с шумом выдохнул:
— А мне кажется, — сказал он с улыбкой, — что я живу в мире теней. Для меня мир теней более комфортный.
— Почему?
Он взялся левой рукой за область поясницы. Оксана знала, что он часто так делает, когда отвечает из глубины «не ума».
— Я не вижу смысла жить в этом реальном мире, потому что он тупой и дурацкий, потому что он весь идёт в раздрай и люди становятся рабами. Весь мир, который не мир теней, он обусловлен на кровопускание. Ты должен сдавать кровь и тебя, как часть реальности, обязуют быть там, стоять в струйке, и ты идёшь туда, куда тебя посылают — это самое ужасное место.
Я никогда не уйду из мира теней, я буду там жить, там мне комфортнее. Потому что только выйдешь из мира теней — тебя уже посылают исполнять какие—то желания, причём не твои, а чьего—то другого персонажа.
— Хорошо, ты живёшь в мире теней… и? — Оксане не терпелось услышать продолжение.
— Я живу в мире теней или хочу постоянно в него вернуться. То есть мне этот мир со всеми этими школами, партами — не интересен. Мы с Платоном немного путаем вас в терминах, его тени и мои — две разные тени.
Ну вот, тут и так ничего не понятно про тени, а тут ещё Платон. «Загуглить. Платон. Тени.» — Оксана записала пометку в ежедневнике. Она всегда так делала, так как свойство её памяти уводить информацию в укромные уголки было невероятным:
— Я тебя понимаю, — сказала она вслух, — мне нравится жить в твоём мире теней, но я не могу всегда быть в нём, причастность к школе всё время выдёргивает. Хорошо, что он в принципе есть, этот мир теней, и в него можно прийти восстановиться. У меня он сейчас в Пуховке, там у меня нет «надо». В городе со стороны ребёнка всё время нависает социум.
— Мне и в городе нормально. Думаю, что я себе там уже создал портал.
— Везушки, не выходишь в социальный мир, занимаешься своими делами. А мне приходится — эти все утренники, собрания, — Оксана поёжилась от этих мыслей.
— Так не ходи. Это будет последний день в моей жизни, когда я выйду в социальный мир.
Как же «не ходи»? — подумала Оксана. — Легко говорить. Но вслух ничего не сказала.
Джон поставил стул напротив картины. Графика «Ювелира» была закончена и подступала пора переходить к цвету. Это всегда очень трогательный момент — войти в цвет, не изменив идеальности графики. Он ровно сидел на стуле, ровная спина движется в такт со змеем, извивающимся на картине. Иногда, прикрывая глаза, уводя взор внутрь, Джон одновременно потирает область переносицы, там где «третий глаз» — ещё один фирменный жест Мастера. Он сделал глубокий вдох, встал со стула и вылил в рот остатки остывшего чая.
— А ты можешь прокомментировать какие-то Тошины картины? — Оксана понимает, что расположением к беседе надо пользоваться, тем более, Аня просила её о каком-то диалоге о Тоше в преддверии выставки Тошиных картин.
— Все его картины говорят о том, что он вышел за пределы иллюзорного представления о реальности. Мы на себя надели «шапку», которая называется социумом, и ходим с этим, она нас давит и никогда не снимется. И мои картины, на самом деле, так же как и Тошины — это попытка выйти из рабского состояния души, попытка быть свободным человеком. Свободный человек рождает свободных людей. Несвободный человек рождает несвободных людей. В этом весь смысл взаимодействия, вся магия существования. То есть мы с Тошей ткали… Тоша ткал в своё время, я — сейчас. Ткём тонкий узор мира, который для каждого человека адекватен, свободен и красив, и человек в нем может быть счастлив. Мы не создаём навязанную реальность, надетую нам на голову, в которой никогда так и не достигнем счастья, ни себе, ни своим детям, ни детям своих детей. Я всегда хотел об этом поговорить, искал случай. Как вы можете разрушать красоту мира? Как можно думать о том, в какую ещё секцию отдать ребёнка? Как можно жить чем-то еще, кроме живого взаимодействия, живой реальности, которая создаёт куда больше возможностей.
Я тебе про Тошу скажу. Когда ты находишься в его присутствии, любая мысль замирает, какая бы важная или неважная она ни была, она замирает и отмирает за ненадобностью. Это было в присутствии Тоши всегда.
Кровь прилила к Оксаниным щекам, эти камни в её огород — «Вы отдаёте ребёнка в секцию, вы разрушаете красоту мира». Тело её заняло позу защиты, скрестив руки на груди. Она делает выпад:
— Ты говорил, что Тоша вами не занимался, что он не собирал группу, что группа собралась вокруг него. Он занимался своими делами и человек входил в его пространство. Так же должно быть у родителя и ребёнка. Все теории о воспитании детей говорят, что сначала родитель должен выстроить себя, сначала себе надеть кислородную маску; я не знаю, почему не могу так. Не могу жить с «замершими» мыслями. В голове всё время крутится, что нужно всё предусмотреть, зимнюю одежду, еду, собойку в школу, а тут ещё социум подгоняет «Лёша отстаёт по английскому, мамочка, надо догонять. День матери, мамочка где же вы». Где уж тут это «замер».
— Но Тоша жил в этом всё время, несмотря на всё. Он жил в этом «замер», — спокойно отвечает Джон.
— Думаю, он не занимался детьми, раз уж он и взрослыми не занимался.
— Извини меня, у этого человека был такой мозг, в который вмещалась и школа, и университет. Он был гораздо могущественнее всей этой системы обучения. Человек, который брал 500 листов книгу, читал фейерверком её страницы, и мог пересказать любой абзац.
— Ну, он такой особенный. Но нам-то как-то жить, не таким особенным, — Оксана дует губы, ей так надоело быть какой-то «не такой» мамой. Все вокруг знают, какой мамой она должна быть.
— Так развивайте свои способности. Зачем вам зависеть от какого-то говна, которое из вас делает пушечное мясо? Хотя бы не 500 страниц в минуту, а полстраницы за три часа читайте. Тоша, несмотря на его всю чудовищную карму, на все неблагоприятные обстоятельства, стал Тошей.
— Джон, я понимаю всю гадость социума, которую ты описываешь, — Оксана чётко отделяет каждое слово, — но мы всё равно в нём живём. И хорошо уметь в нём распрягаться. И ты живёшь в мире теней где-то за счёт людей, которые распрягаются в социуме. Ты же не живёшь в пещере.
— Да, есть буферные люди — между такими людьми как я и социальными структурами. Мы пересекаемся через этот буфер, но никогда лично. И для людей буфера такие как я — это глоток свежего воздуха. Что бы они делали без нас? Максимум — путешествовали бы.
— Ты когда-то говорил, что если бы у нас были касты, то мы были бы брахманами (священнослужителями). Не знаю как сейчас, но в древние времена брахманы стояли вверху треугольника сословного разделения. Наверное потому ты ушел в тени, что в мире людей сейчас правят вайшьи (торговцы, скотоводы, земледельцы) и они боятся брахманов, боятся потерять власть, поэтому и уничтожают их. Я теперь ещё больше понимаю, почему ты не любишь совок. Это совок начал убивать лам, это совок перевернул всё вверх ногами, уничтожив брахманов как касту, остались только отдельные личности. Торговцы заняли верхнее сословие, — удовлетворение захватило Оксану от этих новых мыслей. Это такой красивый процесс — рождение новой мысли. Какой уж тут «замер». 😊
Спустя много дней, после этого диалога, находясь в другом месте и в другое время, обсуждая фильм-постапокалипсис “Водный мир”, Оксана подумала: «а ведь интересно, что при таком развитии событий как в этом кино, правление вайшьи сменилось правлением кшатрий (воинами).
Тени Платона: https://ru.wikipedia.org/wiki/Миф_о_пещере
Книга Камня: https://kunta-yoga.org/kniga-kamnya/